Книжная полкаФотограф Екатерина Анохина о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
Фотографии: Екатерина Мусаткина
Интервью: Алиса Таёжная
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и других героинь об их литературных предпочтениях и изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится фотограф Екатерина Анохина.
Катя Анохина
фотограф
Книга — это способ найти более глубокое решение творческих задач, источник рабочих идей и ресурс помощи себе
Взрослые книги я начала читать довольно рано — хваталась за всё, что находила в домашней библиотеке. Момента осознания себя взрослой читательницей у меня не было: с шести лет я росла в компании мушкетёров и всадника без головы. У меня, как у многих моих ровесников, в подростковом возрасте случился роман с латиноамериканцами — великой троицей: Маркесом, Борхесом, Кортасаром. Они будили фантазию, мешали спать и не давали покоя в разговорах с подругами, с которыми мы часто менялись книгами и часами обсуждали свои впечатления. Сейчас трудно вспомнить что-то из этих книг, кроме того, что в Макондо всегда идёт дождь.
Для меня в книгах язык и его свойства никогда не стояли на первом месте. Конечно, я не забуду шок от стихов Маяковского в школе, когда дискомфортные строфы начинают внезапно приносить удовольствие. Но в первую очередь в книге я устремлялась за историей, мифологией и атмосферностью. Литература для меня была моим личным воображаемым кино, которое я могла проигрывать в голове, местом поиска ответов на беспокоившие меня вопросы: как жить, как любить, в чём смысл жизни, что важно, а что нет.
Сейчас, как многие взрослые, я стала мало читать ради удовольствия, и у меня появилось утилитарное, а не романтическое отношение к книге. В бумажном виде издания трудно собирать и хранить, и в целом я отношусь к ним как к ресурсу, а не как к источнику истины. Юношеские периоды запойного чтения давно в прошлом, и сейчас книга — это способ найти более глубокое решение творческих задач, источник рабочих идей и ресурс помощи себе: не важно, психологическая это помощь или ответ на нерешённый вопрос по текущему проекту. Книги помогают решать прикладные вопросы, тогда как в подростковом возрасте или в юности, читая брошюры по истории религий или романы экзистенциалистов, я скорее искала ответы на вопросы бытия. Я почти никогда не помню прочитанное в подробностях: философия, феминистская литература и книги об искусстве будто перевариваются и через какое-то время выпадают из памяти, но я точно знаю, что где-то эти знания копятся и влияют на мои проекты: так сохраняется моя связь со всем прочитанным.
Так как я училась на психфаке, я до сих пор читаю много психологической литературы, в том числе селф-хелп-книги, хотя и редко следую их советам. Неожиданно полезной оказалась книга Мари Кондо об уборке. Универсальные инструкции по тому, как разобрать бардак, помогли научиться расставаться с ненужными вещами, потихоньку отсортировать весь накопленный за жизнь хлам, и теперь я стараюсь окружать себя только тем, что действительно нравится. Другой бестселлер, который оказался очень полезным, — «Книга о теле» Кэмерон Диас, которая очень просто и здраво объясняет, как прислушиваться к себе и заботиться о своём организме. Это отличный ответ на требования возраста, который уже не позволяет вытворять с собой всё что угодно без последствий.
Я почти никогда не помню прочитанное в подробностях — но я точно знаю, что где-то эти знания копятся
Фред Хюнинг
«One Circle»
О Фреде Хюнинге я узнала, когда училась в Московской школе фотографии и мультимедиа имени Родченко. На воркшоп о том, как делать фотокниги, приехал мой будущий издатель Ханнес и показал нам Фреда в качестве вдохновляющего примера. Это поэтичная дневниковая история влюблённости мужчины в женщину, беременности и потери ребёнка, снятая в очень несвойственной для фотографа-мужчины манере. Спустя год в Берлине я встретилась с самим автором: он подарил мне свой только вышедший дневник-трилогию, мы вместе поужинали, и я была очарована им — это очень скромный, добрый и приятный человек, работавший полицейским, от которого совершенно не ожидаешь такой эмоциональной и чувственной фотографии.
Лина Шейниус
«04»
Кажется, моя встреча с её снимками пришлась на то время, когда я решила сбежать в фотографию из пиара — я работала тогда в табачной компании. Я не то чтобы много знала о фотографии: новости, фэшн, Картье-Брессон. С Лины и похожих на неё фотографов началось моё увлечение дневниковой фотографией и любовь к личным историям и снимкам, которая продолжается до сих пор. Я влюбилась в работы Лины за их интимность и непередаваемую печаль — здесь полностью отсутствует ощущение дистанции. Я познакомилась с ней через пару лет на мастер-классе. Оказалось, что Лина — невероятная красотка, а ещё очень застенчивая девушка, хотя её откровенные фотографии производят противоположное впечатление: там много самой Лины, обнажённого тела и сексуальности.
Виталий Шабельников
«История психологии. Психология души»
Мой университетский преподаватель написал книгу о том, как представления человека о божественном продиктованы потребностями психики в логическом обосновании и предсказании мира вокруг него. Он подробно рассматривает возникновение языческих, а потом и мировых религий как ответ на изменение психических потребностей человека и рост его знаний об устройстве мира. Эта книга рассказывает, например, как религия брала на себя функции закона и социального регулирования и как она проявляет себя в современных обществах, где религиозную картину мира заменила научная.
Анри Жидель
«Пикассо» из серии «Жизнь замечательных людей»
Любовь к искусству XX века со мной с подросткового возраста: во время зарубежных поездок я в первую очередь бежала в музеи за современным искусством, которое в России было так трудно найти. В детстве по экспозициям меня водила бабушка; в институтские времена у неё дома я наткнулась на биографию Пикассо и прочитала взахлёб. Книга не сухая и не скучная, великолепно написана и очень подробно рассказывает, как развивались идеи Пикассо на протяжении его жизни. Кажется, я первый раз в жизни читала о том, что корни всех его экспериментов с визуальностью — в образе жизни, круге общения, взглядах эпохи. Он дружил и общался с лучшими философами своего времени, идеи которых влияли на его художественные опыты. Это была очень важная точка входа в искусство XX века, которая помогла понять связь с контекстом и временем, в котором оно создавалось.
Аркадий и Борис Стругацкие
«Град обречённый»
В отличие от многих книг, которые ты читаешь, просто потому что читается, «Град обречённый» я прочла уже взрослым человеком — пару лет назад. Я не очень близко знакома с фантастикой, зато проглотила много антиутопий в старших классах школы. Наш учитель литературы был одержим тем, чтобы мы как можно больше читали о вреде тоталитаризма: я училась в годы перестройки и многие преподаватели были рады возможности говорить, что думают, открыто дискутировать и давать детям книги, выходящие за рамки программы.
Для меня Стругацкие — это возможность говорить об очень серьёзных вещах в нереалистичной форме. Это литература о реальности в искажениях и метафорах, которая при этом не перестаёт быть реальностью. Мне очень импонирует идея, что человеку всегда не хватает того, что у него уже есть, и даже смена систем не даёт людям того, что они ищут. «Град обречённый» в первую очередь о неуспокоенности как неотъемлемой части человеческой природы.
Бетти Фридан
«Загадка женственности»
Раньше я думала, что переживания и конфликты между моими желаниями и тем, как я «должна» себя вести и чувствовать, — это моя личная особенность, но после этой книги осознала себя частью большой и недостаточно артикулированной проблемы. Когда ты стараешься быть «хорошей девочкой», невозможно по-настоящему рисковать и защищать свои интересы. Когда я начала заниматься искусством, эти проблемы встали по-настоящему остро: меня всегда бесило, что на мои вопросы о проблемах самореализации многие давали дурацкие ответы в духе «родить» или «выйти замуж». Книга Фридан — об огромном пласте навязанных стереотипов о женском предназначении и конфликте ролей. С неё началось моё путешествие к феминизму, о котором я, как и многие, долго думала, что это движение за право не брить ноги.
Ирвин Ялом
«Лжец на кушетке»
Ирвин Ялом практиковал экзистенциальную терапию. Он делится случаями из врачебной практики в лёгкой и непринуждённой форме, что редкость для психотерапевта. Это отличная литература «для чайников»: здесь не нужно продираться через терминологию или бояться собственной неосведомлённости. С книгами Ялома я переживала любовные драмы в двадцать лет. Это важная книга об отношениях с собой и другими людьми, о динамике между врачом и терапевтом, об откровенности, которая читается легко, как детектив или приключенческая история.
Каждый раз Ялом помогал мне рефлексировать и анализировать свои недостатки и проблемы в отношениях. Ещё он очень проникновенно пишет о переживании утраты и о том, как мы отпускаем прошлые отношения, — могу только подтвердить его теорию, что мы с гораздо бóльшим трудом прощаемся с мучившими нас партнёрами, чем с теми, с кем всё было хорошо. Что важно — в его книгах нет выделенных курсивом советов, как поступать в жизни, столь характерных для селф-хелп-книг.
Виктор Франкл
«Человек в поисках смысла»
Читая эту книгу, я умывалась слезами. Виктор Франкл фиксируется в первую очередь на смысле жизни и на том, как чёткая внутренняя миссия помогает человеку не сломаться от жизненных испытаний. Все знают историю Виктора Франкла, заключённого концлагерей, и его книга — это не просто пособие, но и результат уникального и болезненного личного опыта выживания. Ты читаешь о нечеловеческих страданиях и о том, как в одних и тех же условиях кто-то оставался человеком, а кто-то не мог. Он пишет о роли случайности в своём спасении, о сути человеческого достоинства, о встреченных им людях и о том, как он помогал другим заключённым. Пережитый им кошмар дал Франклу возможность понять что-то новое о человеке и устройстве его психики, и в своей дальнейшей работе он делал упор на важность осознания смысла жизни для обретения счастья.
Виктор Пелевин
«Чапаев и Пустота»
Это одна из любимых подростковых книжек — в определённом возрасте все любят книги о постижении мира, которыми заражается целое поколение. Я делала фотокнигу под названием «Внутренняя Монголия» во многом с оглядкой на «Чапаева и Пустоту», где упоминается такая Внутренняя Монголия, которая не страна, а что-то внутри тебя. Она описывается как воображаемое пространство и внутренняя пустыня. Именно из Пелевина я взяла эпиграф для своей книги.
Ханс Ульрих Обрист
«Краткая история новой музыки»
Я не очень разбираюсь в музыке, о которой идёт речь в этой книге, но люблю я её не за это. Это история не столько про музыку, сколько разговор думающих людей об искусстве, о том, как живёт и думает художник, — она очень схожа с моими попытками отрефлексировать опыт жизни художника. Я взяла с собой на море интервью Обриста с современными композиторами и не могла от них оторваться. Для меня книга стала историей путей художника, поиска и размышлений о любимом занятии. Почти все герои Обриста знакомы между собой, следят друг за другом и не творят в вакууме. Это книга о мышлении и жизни творческого человека, которую интересно читать, занимаясь искусством в другой среде и работая с другим медиумом.