Книжная полкаОсновательница LABORATORIA
Дарья Пархоменко
о любимых книгах
10 книг, которые украсят любую библиотеку
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
ФОТОГРАФИИ: Сергей Иванютин
В РУБРИКЕ «КНИЖНАЯ ПОЛКА» мы расспрашиваем журналисток, писательниц, учёных, кураторов и кого только не об их литературных предпочтениях и об изданиях, которые занимают важное место в их книжном шкафу. Сегодня своими историями о любимых книгах делится куратор и основательница галереи LABORATORIA Art&Science Space Дарья Пархоменко.
Дарья Пархоменко
куратор и основательница галереи LABORATORIA Art&Science Space
Встреча с редкой книгой создает ощущение соприкосновения
с сокровищем
Я была ребёнком, которому сложно усидеть на месте, поэтому не могу сказать, что в детстве зачитывалась книгами, мой метод познания мира был, скорее, экспериментальным. Общение с книгами завершалось часто необычно, например, когда мне было лет восемь-девять, с маминого стола я схватила книгу «История импрессионизма» Джона Ревалда. Полистав её, я перевела картины художников в популярную настольную игру «Монополия», теперь суть игры заключалась в том, чтобы покупать произведения искусства, создавать филиалы не заводов, а коллекции художников. С особой аккуратностью я выписывала названия произведений, их авторов, год создания, переносила всё на игровые карточки. Неожиданно я и мои друзья выучили имена импрессионистов и их работы. Для меня это очень показательный опыт общения с книгой — не только впитать знания, но и немедленно их конвертировать в деятельность.
Активный период чтения, когда я много читала, — старшие классы школы и первые годы университета. В школе любимыми писателями были Достоевский, Булгаков, Джек Лондон — они заложили представление о жизни, культурную базу, без которой невозможно представить себя сейчас. В университете сознание формировала философия, у меня был любимый курс зарубежной философии, где я зачитывались Ницше, Хайдеггером, Кьеркегором, Кантом, Блаватской. Тогда же я часто ходила в библиотеки: в университетскую, историческую, «иностранку», — встреча с редкой книгой создавала ощущение соприкосновения с сокровищем. Восторг от находки ценной книги — это чувство, которое я помню со студенческих лет, и сейчас поиск секретного знания для меня важен.
Я работаю с научным искусством — это пока ещё редкое направление в культуре, публикации появляются не очень часто, поэтому всегда есть ожидание, что кто-то готов сказать что-то новое в нашей сфере, я всегда провожу мониторинг, слежу за появлением новых материалов по теме. Из-за специфики деятельности на моей книжной полке уживаются книги по искусству и науке, среди которых труды по квантовой теории, нейробиологии, информатике, астрономии. С научной литературой у меня особые отношения: если книги по искусству я могу просмотреть, то научные книги требуют большей концентрации внимания.
Для меня важны специализированные издания, к счастью, теперь почти всё можно найти онлайн, например любимые журналы Artforum, Leonardo, Palais de Tokyo. Недавно, готовясь к конференции по искусcтву в космосе, я скачала редкую и нужную мне статью профессора MIT на платном ресурсе — сейчас библиотека становится глобальной. Потрясает тот факт, что человек, сидя в отдалённом городе или деревне, при наличии интернета может зайти в библиотеки самых крутых университетов мира. Доступ к знаниям сейчас невероятный, и это меняет структуру нашего познания, делает человека свободным в выборе предмета изучения.
Я постоянно отсматриваю публикации, каталоги, связанные с современным искусством, новыми технологиями, научными открытиями. Большая часть моей библиотеки состоит из каталогов выставок, биеннале, фестивалей — и это становится важным инструментом, архивом, которым я пользуюсь, чтобы вспомнить удачные решения, произведения. У меня коллекция каталогов фестиваля Ars Electronica начиная с 1984 года, по развитию фестиваля удобно следить за развитием технологического искусства в мире, и для меня честь, что в каталоге 2011 года опубликована статья с анализом гибридного искусства с моим участием.
Наверное, я очень тактильный человек, прикосновение к реальной книге доставляет удовольствие, из поездок я постоянно возвращаюсь с чемоданами, полными книг, и каждый каталог — это материальное подтверждение совершившегося события. Несмотря на каждодневную привычку потреблять информацию онлайн, я по-прежнему пользуюсь большой домашней библиотекой.
На моей книжной полке уживаются книги по искусству
и науке
Harald Szeemann
«With by through because towards despite»
Когда я выбрала путь куратора, Харальд Зееман стал моим кумиром. Его слова о том, что встречи с художниками и посещение хороших выставок являются лучшей школой, стали для меня ориентиром и инструкцией к действию. Эта тяжеленная книга как арт-объект выходила ограниченным тиражом, я её привезла с Венецианской биеннале. Это редкое и полное собрание выставочных текстов 1957–2005 гг., заметок, экспозиционных планов, пояснений к произведениям, личной переписки с художниками — эти документы дают возможность понять идеи и жизнь великого куратора.
Для Зеемана кураторство было прежде всего искусством. Он первый показал, что можно и нужно смешивать произведения искусства, научные изобретения, исторические документы, и называл это «структурированным хаосом». Концептуализм доминировал и на возглавляемой им в 1972 году Documenta 5, он разрешил Йозефу Бойсу открыть свой «Офис прямой демократии» в самом центре экспозиции. Тогда инсталляции и перформансы утвердились в качестве главных жанров современного искусства.
Роберт Пири, Руаль Амундсен
«Северный полюс», «Южный полюс»
Когда меня пригласили принять участие в научно-художественной экспедиции в Арктику, на Шпицберген, и моя давняя мечта стала осуществима, предвкушая невероятное путешествие в ледяное царство, я заново открыла для себя дневники первооткрывателей Амундсена и Пири.
Реальные воспоминания людей могут оказаться даже более захватывающими, чем сайенс-фикшен про другие планеты. «Северный и Южный полюса» — это книга о силе человеческой воли, характере, о том, как проявляется человек в самых критических ситуациях и условиях. Первооткрыватели проявляли не только героизм, физическую подготовку и оснащённость своей экспедиции, но и соревновались в изобретательности. Как говорил Роберт Пири, «достижение Северного полюса можно уподобить шахматной игре, в которой все ходы, ведущие к благополучному исходу, продуманы заранее». Меня поражала непробиваемая целеустремлённость героев, которые преодолевали все нечеловеческие преграды, рискуя жизнью, чтобы сделать ещё один шаг, расширить границы известного, достичь абстрактной точки полюса Земли.
И вот в 2010 году мне посчастливилось принять участие в настоящей арктической экспедиции, где не обошлось без приключений: старинную шхуну, на которой мы месяц исследовали ледники и изменение климата, заперло во льдах и чуть не разбило о скалы, чудом мы избежали эвакуации и продолжили путешествие. Теперь я могу понять первооткрывателей Арктики и современных гляциологов, для которых работа «в поле» — самая главная мотивация их исследований и стремлений. Вернувшись на Большую землю с новыми впечатлениями и знаниями, вместе с художниками и гляциологами мы сделали выставку «Лаборатория льда».
Антуан де Сент-Экзюпери
«Маленький принц»
Именно эту книгу я бы взяла с собой на другую планету, если бы нужно было выбрать одну. Она несёт невероятный свет и добро. Это детская книга для взрослых, которая рассказывает о самом важном — о любви, дружбе, доброте, понимании. Перечитывая её в разные периоды жизни, я каждый раз нахожу для себя ответ, подсказку в том, что со мной происходит.
Экзюпери призывает людей не терять такие детские качества, как любопытство, умение удивляться, фантазировать, проявления которых делают нас счастливыми. Эта книга очень поэтическая, многие выражения стали крылатыми: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь», «Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении».
Дмитрий Булатов
«Эволюция от-кутюр: искусство и наука в эпоху постбиологии»
Science art всё ещё остаётся редким междисциплинарным феноменом, и глубоких трудов с теоретическим обоснованием, к сожалению, очень мало. Поэтому особенно приятно, что антология по science art «Эволюция от-кутюр» — труд моего коллеги Дмитрия Булатова — издана в России и является одним из наиболее полных и содержательных сборников в нашей области на сегодняшний день. «Эволюцию от-кутюр» я ставлю первой в списке литературы, который рекомендую своим студентам, а также зрителям, желающим углубиться в понимание проблем и перспектив научного искусства.
Дмитрий Булатов выделил десять разделов, в которых систематизируются художественные практики, возникающие на пересечении искусства и нейронаук, робототехники, IT, биомедицины, нанотехнологий. Большинство текстов в антологии были специально написаны и переведены на русский язык, что очень важно для нашей аудитории. «Эволюция от-кутюр» вышла пару лет назад и сразу получила премию «Инновация» в номинации «Теория, критика, искусствознание».
Станислав Лем
«Сумма технологии»
Этот труд Лема переоценить сложно, он очень сильно повлиял на мою профессиональную деятельность. «Сумма технологии» — исследование морально-этических и философских проблем будущих технологий, «исследование шипов ещё не существующих роз». В наших проектах мы с художниками не только используем новейшие технологии, но и критически их осмысляем, размышляем о том, каким будет будущее, а Лем вопрошал: «Зачем будущее?» — он предвосхитил искусственный интеллект, квантовые технологии, космические путешествия, прорыв в биомедицине, трансгуманизм. Само выражение «искусственный интеллект» принадлежит фантасту Лему.
«Сумма технологии» это не развлекательная научная фантастика — это особая философия-футурология, и сейчас она ещё более актуальна, чем в те годы, когда Лем её написал, в начале 60-х. Лем — мыслитель, с которым бы я мечтала пообщаться и пригласить его в наши научно-художественные дискуссии, если бы он был жив. К сожалению, мыслителей такого уровня сейчас нет.
Народный эпос Индии
«Рамаяна»
Сейчас, перед Рождеством и Новым годом, особенно хочется настроения чуда и волшебства. Эту необычайно красивую книгу древнеиндийского эпоса я привезла из поездки в Индию. Листаешь её, разглядываешь красочные картинки, как миниатюры, и переносишься в мир Рамы, Ситы, Ханумана, где боги сражаются, а верные друзья совершают героические поступки. «Рамаяна» рисует образ идеального правителя и героя, провозглашает неизменную победу добра над силами зла. В Индии «Рамаяна», как Библия, закладывает основные жизненные и моральные ценности. Практика йоги и путешествия в Индию естественным образом побуждают глубже понять основу культуры. «Рамаяна» — это первый шаг, следующий — «Бхагавад-гита» и «Веданта» — квинтэссенция духовной мудрости в Индии, которая учит человека самоосознанию.
James Westcott
«When Marina Abramović Dies»
Мы познакомились с Мариной Абрамович в 2010 году и начали работать вместе — переводили её перформанс «В присутствии художника» в новую технологически оснащённую версию — «Измеряя магию взгляда». За два года работы мы подружились, Марина — человек невероятной силы и редкого обаяния, в неё невозможно не влюбиться. Книга «When Marina Abramović Dies» — это биография, очень откровенная и интимная, она рассказывает о жизни художницы, её пути начиная с детства, о её семье и возлюбленных, о её мироощущении и становлении как художницы, также много историй и воспоминаний о том, как проходили её перформансы и как на них реагировали зрители.
Сейчас много изданий и каталогов творчества Абрамович, но именно эта книга даёт представление о ней не только как о художнике, но и как о человеке сильном, но в то же время очень чувствительном и ранимом. Автор биографии даже многие её шутки записал, Абрамович действительно любит каждую встречу начинать с весёлого рассказа или анекдота. Сейчас она стала суперпопулярной дивой, вокруг неё много мифов и даже скандалов, эта книга также развенчивает многие мифы о ней, показывает настоящую Марину.
Rolf Pfeifer, Josh C. Bongard
«How the Body Shapes the Way We Think»
Несколько лет я плотно сотрудничала с нейробиологами и нейрофизиологами, мы внедряли художников в лаборатории Курчатовского института, поэтому я читала книги о сознании, памяти, процессах мышления. Одни из моих любимых книг — «Мозг рассказывает: Что делает нас людьми» Вилейанура Рамачандрана и «Человек, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса.
Мы уже реализовали серию нейронаучных проектов, но я продолжаю исследовать тему и покупаю книги с новыми подходами. Одна из последних находок — издание MIT «How the Body Shapes the Way We Think», которую я привезла из Германии. Книга ставит вопросы о возможности существования искусственного интеллекта, новых подходов к изучению связи тела и мозга. Авторы разбивают декартовский приоритет сознания «Я мыслю, значит, я существую» и доказывают, что мысль неотделима от физического тела, а наше тело сильно влияет на наше сознание.
Казимир Малевич
Собрание сочинений
Все знают о ценности супрематизма и вкладе Малевича в культуру XX века, но его теоретические труды мало кто читал, а они заслуживают внимания. Малевич сложный и яркий художник, немного сумасшедший. Когда он завершил свой супрематический проект, он перестал писать картины и посвятил десять лет написанию манифестов, как учёный создавал теорию, подтверждающую его видение. Для меня его сочинения редкий пример, когда художник создаёт вокруг своих произведений контекстуальную вербальную среду, что сейчас во многом легло на плечи кураторов.
Роджер Пенроуз
«Новый ум короля»
В прошлом году, когда я готовила выставку «Квантовая запутанность», я исследовала тему искусственного интеллекта и квантовых явлений. Эта научно-популярная книга попала ко мне не по совету учёных, как можно было бы ожидать, а по рекомендации художников, екатеринбуржской группы «Куда бегут собаки» — они настоящие новые Леонардо, поэты-художники и изобретатели одновременно.
Книга о том, что наше сознание принципиально отличается от всего того, что может быть смоделировано компьютером. По мнению Пенроуза, машины никогда не обучатся «пониманию», у них никогда не будет «озарения» или «творчества». Книга посвящена гипотезам и догадкам, а не результатам, и, может, поэтому такая приветливая для читателя. Пенроуз показывает, что философам необходима квантовая теория, чтобы понять физическую реальность, представляет самые важные эксперименты и формулы в доступной форме.
Несмотря на безвкусное отталкивающее оформление отечественного издания этой книги, которое я тут же обернула в бумагу, содержание книги и язык Пенроуза необычайно притягателен, а его идеи вдохновляют.