Честное материнствоРодительские привычки писательницы Натальи Ремиш

СОВРЕМЕННЫМ МАМАМ ДО СИХ ПОР ДОСТАЁТСЯ СО ВСЕХ СТОРОН. По мнению родственников и соседей, они всё делают не так, а государство и вовсе считает, что уже сами роды — это долг перед родиной, а не частное решение женщины. В рубрике «Родительские привычки» мы разговариваем с героинями о том, каким на самом деле оказалось их материнство, как к нему подготовиться, можно ли это сделать в принципе, с какими трудностями приходится сталкиваться до, во время и после беременности, и о том, что приобретают люди, становясь родителями.

В новом выпуске детская писательница, автор мультсериала «Про Миру и Гошу» и социальный предприниматель Наталья Ремиш рассказывает о том, как она налаживала прозрачную коммуникацию в семье из четырёх детей, как дети общаются друг с другом и что узнаёшь о себе, когда становишься мамой.

Я очень не люблю быть беременной. Мне не нравится, как меняется тело, постоянно что-то болит — то спина, то тошнота. К тому же я тревожная по медицине, поэтому любое изменение в лице врача вызывает у меня дичайшее беспокойство. Первая беременность проходила спокойно, но у меня постоянно что-то болело, а вторая — ничего не болело, но постоянно были тревоги за ребёнка.

Роды хороши только тем, что из тебя достают ребёнка и кладут тебе на грудь. Думаешь: «Боже, я самый счастливый человек на свете». Оба раза это были лучшие моменты в моей жизни. И, конечно, это того стоит. Но после первых родов я думала, что моя миссия — рассказать всем женщинам, какой это кошмар. Моя знакомая ездила в Африку и выложила видео рожающей зебры — с тех пор я каждый раз чувствовала себя этой зеброй. Думала, боже, я же интеллигентная женщина, пишу книги, почему же я выгляжу и чувствую себя как животное, которое рожает в пустыне. Во время вторых родов я хотя бы уже всё знала.

На последних месяцах первой беременности я переехала жить в Амстердам, в семью моего мужа. Так летом 2015 года у меня появилось трое детей: одиннадцатилетний ребёнок, пятнадцатилетний и новорождённый — все в одно время. Глубокое, резкое и сумасшедшее погружение в материнство.

Сейчас такой алгоритм есть у некоторых членов семьи, которые сумели об этом договориться. Например, вчера я разговаривала с дочерью, которой 19 лет. У меня был сложный день, и я даже плакала по телефону. Как мне показалось, она меня поддержала, я успокоилась и положила трубку. А сегодня от неё пришло СМС о том, что ей очень плохо и после нашего разговора она не могла встать с кровати целый день. Я восприняла это как «не лезь ко мне со своими проблемами», но остановила эту мысль и спросила, почему ей плохо. Оказалось, она подумала, что недостаточно хорошо поддержала меня вчера, и чувствует за это вину. А на самом деле она поддержала меня лучше всех, о чём я ей сказала. Прозрачная коммуникация — это выход из конфликта.

В моей семье прозрачности не было, мне пришлось учиться этому самой. Затем я приехала в семью, где этого тоже не было и прозрачность пришлось навязывать. Её отторгали как лишний элемент: «Не задавай таких вопросов», «Зачем об этом говорить?», «Это нарушение границ». Но мне удалось «пропихнуть» прозрачную коммуникацию практически всем членам семьи. И уже года два мы чувствуем себя очень комфортно с другом другом.

У меня никогда не было послеродовой депрессии, неприятия ребёнка. Я сразу чувствую невероятную любовь, и с каждым месяцем она становится всё сильнее. Но я в принципе люблю детей, чужих тоже — они всегда меня интересовали как феномен. Своих же люблю до безумия, но и раздражают они не меньше.

Бывали депрессивные эпизоды из-за недосыпа и усталости, но я понимала, что это издержки производства. Что у меня объективно большая нагрузка, непростой партнёр, что мне нужна няня или что нужно переключиться на другую деятельность. То есть рационально я всё осознавала. У старших детей мама покончила с собой, так что я знаю, что такое послеродовая депрессия — состояний «зачем я здесь, я никому не нужна» у меня не было.

Мне в первые два-три дня кормить было очень больно, но затем никаких проблем. Это, наоборот, очень удобно, не нужно ничего разогревать. Я легко меняла грудь на бутылку, когда у меня не было молока из-за конфликтов дома или грудь болела. И так же легко меняла обратно. Отлучать от груди тоже было легко. Я понимала, что ребёнок будет плакать, но давать ему грудь на каждое нытьё — это просто затыкать ему рот вместо того, чтобы дать прожить свои эмоции. Единственный нюанс: мой муж обожает детей до года, поэтому приходилось часто сцеживаться, чтобы он тоже мог кормить.

Я сомневалась, что я хорошая мама, только когда ребёнок не спал и у меня было огромное раздражение на него. Такой сильный недосып, что хотелось его ударить. При этом думаешь, что со мной не так, если я испытываю такие страшные чувства. Вина, стыд, смесь разных эмоций. Однажды я так устала, что хотела кинуть ребёнка об стену. Но потом включила свет. В темноте перед тобой просто какое-то существо в кровати, но при свете — вот она, маленькая, шмыгает носом, такая хорошая. Я просто разрыдалась, сработало как холодный душ.

Конечно, у меня появились ограничения: я не могу импульсивно выйти с подружками, поехать куда-то. Но это несопоставимо с плюсами, которые приобретаешь с детьми. Ты находишь расколотые воспитанием в советской семье кусочки себя. Думаешь, почему меня сейчас это так триггерит? А потому что эта ситуация уже была со мной в детстве. Дети подсвечивают очень много твоих травм, и ты можешь их проработать, если есть ресурс. Также дети — бесконечный источник удивления. Они же всё время эволюционируют. Вчера ребёнок не мог трёх слов связать, а сегодня уже говорит предложениями на голландском языке. Находит нужные слова, чтобы тебя поддержать. У меня дети вызывают восторг, в них невероятная глубина. А когда они уже взрослые (в моём случае — 19 и 24), ты можешь, как я сейчас, поехать с ними на отдых. И тебе ни о чём не надо думать: они всё нашли, отели и рестораны забронировали. Просто фантастика!