Здоровье«Пропагандистская провокация»: Почему в России не лечат ВИЧ

Согласно данным ООН, Россия вошла в пятёрку лидеров по темпам распространения ВИЧ-инфекции: в 2021 году из 1,5 миллиона заражений в мире на Россию пришлись почти 4 %. В свою очередь Минздрав назвал доклад ООН «очередной пропагандистской провокацией», которая «произвольно и тенденциозно интерпретирует» факты. Вероятно, в ведомстве недооценивают сложившуюся ситуацию — разбираемся, что сейчас происходит с ВИЧ-эпидемией в стране и почему государство фактически игнорирует проблему.

«В России ВИЧ достиг больших успехов»

Стоит отметить, что любые данные по распространению ВИЧ в России носят оценочный характер: никто точно не знает, сколько в стране ВИЧ-положительных людей.

Во-первых, Россия с 2018 года не предоставляет ООН официальную информацию. Во-вторых, данные по ВИЧ разнятся между самими российскими ведомствами. Если Минздрав считает, что в стране по итогам 2021 года насчитывается примерно 851 тысяча инфицированных (0,58 % населения), то оценки Роспотребнадзора гораздо пессимистичнее. По словам специалиста Вадима Покровского, в России ВИЧ выявлен у 1 % населения — только за последние 10 месяцев количество заражений увеличилось на 0,2 %. «В России ВИЧ тоже достиг довольно больших успехов, к сожалению. До полутора миллионов граждан у нас инфицированы».

По словам члена Делегации неправительственных организаций в Координационном совете ЮНЭЙДС Алексея Лахова, всё дело — в методике подсчёта. «Минздрав учитывает в своей статистике только людей, которые после получения положительного результата теста обратились в Центр по профилактике и борьбе со СПИДом по месту жительства, встали на учёт и таким образом попали в Федеральный регистр пациентов с ВИЧ», — объясняет он. Тем временем в Федеральном центре СПИДа считают все положительные тесты — сотрудники центра заявляют о полутора миллионах россиян с ВИЧ.

Так или иначе, по данным «Новой газеты», общая статистика не отражает ситуацию в отдельных регионах страны. Так, наиболее неблагополучная ситуация с ВИЧ наблюдается в Пермском и Красноярском краях, а также в Иркутской, Кемеровской и Свердловской областях: там вирус распространяется в 1,5–3 раза быстрее, чем в среднем по стране. В регионах годами самые высокие показатели по числу новых случаев и смертности от ВИЧ, также в них началась генерализованная эпидемия — это значит, что ВИЧ вышел за пределы уязвимых групп и прочно укореняется среди населения в целом.

Эпидемия ВИЧ меняется в целом по стране. Сейчас вирус в 68 % случаях передаётся через незащищённый гетеросексуальный контакт. Также он становится старше: люди от 36 до 48 лет чаще всего получают положительный результат теста. Андрей Злобин, генеральный директор
H-Clinic, которая специализируется на лечении людей с ВИЧ, предполагает, что это связано с более высоким уровнем сексуальной грамотности среди молодых людей. «Те люди, кому сегодня 40–50, были молодыми в девяностые, когда использование презервативов не было в ходу. И до сих пор молодёжь более склонна, на мой взгляд, использовать презерватив, чем старшее поколение», — говорит он.

Вместе с тем основной группой риска передачи ВИЧ остаются представители «ключевой группы»: это потребители инъекционных наркотиков, гомосексуалы, секс-работни_цы и трансгендерные персоны. Среди них случаев заражения в процентном соотношении гораздо больше.

Помимо этого, антиретровирусную (АРВТ) терапию в России получают только 55 % от всех ВИЧ-положительных пациентов. Остальные 45 % теоретически продолжают передавать вирус другим людям. В итоге 35 тысяч россиян ежегодно умирают от осложнений, вызванных ВИЧ-инфекцией.

Одним словом, невооружённым глазом заметно увеличение темпов распространения ВИЧ среди всего населения страны. По прогнозу Вадима Покровского, к 2030 году ожидается 660 тысяч новых случаев заражения. Российские власти стоят перед непростой задачей сдерживания и профилактики эпидемии — государство отвечает на общественный запрос, но своеобразным способом.

«Лучший способ борьбы с болезнью — просто её не замечать»

Ответ Минздрава на статистику ООН — лакмусовая бумажка отношения российских властей к ВИЧ-эпидемии. Государство реагирует на проблему в советской стилистике «борьбы хорошего с лучшим», конструируя собственную реальность с собственной статистикой и игнорируя всё, что находится за её пределами.

«Российский Минздрав очень старательно сам от себя прячет статистику, прячет реальные данные о том что вообще происходит в стране», — иронизирует в репортаже «Популярной политики» гей-блогер Ярослав Распутин. «Со стороны государства я не вижу попыток игнорировать тему ВИЧ, но вижу желание замалчивать проблему, — солидарна активистка «Пациентского контроля» Юлия Верещагина. — Минздрав не очень хочет признавать, что у них есть сложности».

«Чтобы эффективность ведомства была видимой, правительство утверждает целевые показатели: в каком году и на сколько должна увеличиться ожидаемая продолжительность жизни, насколько меньше будет новых случаев опасных заболеваний (например, туберкулёза) и в какой срок — этих целей немало. Проблема в том, что они часто не достигаются, но об этом никто не узнаёт: целевые показатели переписываются, статистика из реальной жизни подгоняется под необходимые цели или вмешивается случайность — например, заболеваний начинают выявлять меньше, потому что все сидят дома из-за пандемии», — рассказывает фонд «Вместе против рака» о том, как Минздрав манипулирует статистикой в собственных целях.

В остальном ситуация с ВИЧ в России — это история цензуры и замалчивания. За последние 30 лет государство, кажется, сделало полный круг: от признания вируса в середине восьмидесятых, стигмы в девяностых и системной помощи в нулевых к исключению информации о проблеме из публичного пространства в настоящем. «Лучший способ борьбы с этой опасной болезнью — просто её не замечать», — отмечает политикесса Юлия Галямина.

Так, наблюдается нехватка финансирования благотворительных НКО, помогающих бороться с эпидемией ВИЧ. «Некоторые были вынуждены ликвидироваться из-за попадания в реестр „иностранных агентов“, другие прекратили работу из-за недостатка финансирования, в том числе государственного, — отмечает Алексей Лахов. — Многие организации были созданы для работы с группами людей, уязвимых к ВИЧ, а государство их упорно не хочет поддерживать финансированием». Работа НКО жизненно необходима — именно на них ложится нагрузка тестирования на ВИЧ, в том числе среди уязвимых групп. «Очень важно, чтобы НКО тоже могли тестировать, но, согласно текущему законодательству, они должны обладать медицинской лицензией. Хотя во всём мире тестирования проводят некоммерческие организации именно потому, что они позволяют провести исследования там, где они находятся, чтобы буквально за руку могли привести людей в клиники», — говорит руководитель «Коалиции по готовности к лечению» Денис Годлевский.

Вместо медицинской профилактики делается ставка на созвучные времени методы: секспросвещение замещается традиционными ценностями, а социальная реклама — пропагандой воздержания. Например, в 2017 году на совещании по подготовке всероссийского онлайн-урока по профилактике ВИЧ-инфекции для старшеклассников и студентов чиновники попросили организаторов не использовать в своей речи слово «презерватив», а также избегать «скользких тем».

В свою очередь председательница Комитета Государственной думы седьмого созыва по вопросам семьи, женщин и детей Тамара Плетнёва призывала бороться с эпидемией с помощью морально-нравственного воспитания. «Надо провести ревизию в морально-нравственном воспитании наших граждан, надо перестраивать всю систему. Семья — основа государства, а у нас сегодня что в передачах показывают? Десять раз женятся, десять раз расходятся, и это считается нормальным», — заявляла она.

«Вместо поддержки ВИЧ-сервисных организаций, государство объявляет их иноагентами, вместо закупки АРВТ-препаратов — спускает деньги на бомбы и ракеты Сами-Знаете-Где, вместо секспросвета — ведёт антисексуальную и ВИЧ-диссидентскую пропаганду», — пишет гей-блогер Андрей Нечаев. «Профилактика [ВИЧ в России] носит антинаучный подход», — резюмирует врач-инфекционист и координатор проектов по здоровью ЛГБТК Николай Лунченков.

Закономерный исход государственной политики — системная дискриминация и стигматизация ВИЧ-положительных людей, в том числе со стороны медицинских работников. «Врачи мне сказали, что мой ребёнок умрёт, как только родится, и что сама я тоже скоро сдохну. Меня вынудили прервать беременность на 19-й неделе. Меня никто не поддержал. Я стала изгоем для всех. Люди переходили дорогу, когда меня видели, говорили: „Не подходи, не заходи“», — вспоминает жительница Иркутска Мария Петрова, у которой обнаружили ВИЧ во время беременности в 2005 году. «Я почти половину жизни живу с ВИЧ, работала с психотерапевтом, но иногда сама себя всё ещё стигматизирую и всё равно думаю: „Какая же я всё-таки стрёмная“», — рассказывает она.

Получается замкнутый круг: стигма не только усугубляет жизнь ВИЧ-положительных людей, но и заставляет их скрывать свой статус, что усиливает распространение вируса в стране.

«Основная значимая проблема программ тестирования, профилактики и лечения ВИЧ-инфекции — это всегда вопросы стигмы, — говорит Андрей Злобин. — Из-за стигмы люди не хотят тестироваться. А есть люди, которые так боятся огласки, что не хотят, боятся обращаться за лечением и приходят только тогда, когда их прижмёт, когда им плохо».

«Продолжение бесчеловечной политики»

Врач-инфекционист Николай Лунченков обращает внимание, что лидеры доклада ООН по распространению ВИЧ оказались в списке по разным причинам. «Если мы посмотрим на этот список, вы увидите что, кроме Российской Федерации, все остальные страны принадлежат к так называемым low income countries, то есть к странам с низким доходом. Государства этих стран не могут выделать достаточно средств на борьбу с ВИЧ. Но Россия выбивается», — поясняет он.

При этом стремление российских властей игнорировать ВИЧ-эпидемию не только сохраняется, но и усиливается. Безусловно, свою роль играют военные действия в Украине. Этому способствуют массовая миграция, а также экономический кризис и логистические проблемы в связи с санкционной политикой. В частности, в ноябре пациенты жаловались на нехватку антиретровирусного препарата «Эвиплера» компании Johnson & Johnson — это наиболее распространённый препарат для ВИЧ-терапии.

«Кроме того, можно ожидать рост числа случаев рискованного поведения, в том числе незащищённых сексуальных контактов и употребления психоактивных веществ на фоне тревожных и посттравматических стрессовых расстройств, вызванных войной в Украине и ухудшением экономической ситуации в стране», — добавляет Алексей Лахов.

Однако наибольшую опасность всё же представляет репрессивная и дискриминационная политика государства. «Институализированная гомофобия, институализированная наркофобия не позволяют государству поддерживать программы профилактики ВИЧ-инфекции среди ключевых групп», — говорит Лунченков.

«ВОЗ подсчитала, что в год каждый человек, употребляющий инъекционные наркотики, должен получать минимум 300 чистых игл и шприцев, чтобы прекращалась передача ВИЧ-инфекции в этой группе. У нас же получается, что если ты раздаёшь чистые шприцы, то ты как будто рекламируешь употребление наркотиков. Даже если говоришь, что это профилактика и что люди всё равно будут употреблять. Просто так они используют чистый шприц только для себя, а в обратном случае они будут делиться шприцом с другими», — рассказывает Лахов.

Принятый закон о запрете «ЛГБТК-пропаганды» также усиливает маргинализацию уязвимых групп, заставляя их уходить в подполье. «Будет очень большое количество людей, которые не будут обращаться за помощью, потому что они будут бояться дискриминации и стигмы со стороны медицинских сотрудников. А любые организации, ведущие разговоры о профилактике внутри так называемой ключевой группы, среди мужчин, практикующих секс с мужчинами, или транслюдей, становятся вне закона», — отмечает Лунченков. С ним согласен и Алексей Лахов. «Теперь организации сто раз подумают, прежде чем проводить какую-то тематическую гей-вечеринку, на которой людям будут раздавать бесплатно презервативы и рассказывать о более безопасном сексе. Всё это теперь может быть воспринято как пропаганда».

Теоретически ситуацию можно изменить, но на практике это займёт десятилетия. Лунченков приводит в пример опыт ЮАР, где в начале эпидемии власти отрицали существование ВИЧ — сейчас страна на протяжении многих лет ведёт активную профилактическую политику, но до сих пор возглавляет рейтинги по распространению ВИЧ.

«В России потребуются десятки лет плодотворной и большой работы с исправлением очень больших ошибок. Но для этого необходима полная смена курса», — резюмирует Лунченков. По его словам, если ничего не изменится в отношении борьбы с ВИЧ, у России есть все шансы стать мировым лидером по распространению инфекции. «Это будет абсолютно логичным продолжением той бесчеловечной политики, которая существует».

ФОТОГРАФИИ: curto — stock.adobe.com (1, 2)