ЗдоровьеКогда безобидные шутки становятся буллингом и что это значит для ребёнка в будущем

• в ответ на «шутку» ребёнок молчит, делает вид, что не слышит / не замечает, отводит взгляд в сторону;
• плачет или злится, губы или кулаки сжаты, кожа краснеет, бледнеет или покрывается пятнами;
• кричит в ответ — огрызается («Ты сама с помойки»), угрожает («Ты у меня получишь!», «Я всё расскажу учителю!»), спорит, пытается переубедить («Я совсем не тормоз, просто долго думаю», «Нормальная кофта, просто ты ничего не понимаешь в моде»);
• убегает или, наоборот, инициирует драку.

Эти действия связаны с избеганием контакта или защитой себя, чтобы немедленно прекратить агрессивное поведение в свой адрес здесь и сейчас. Они прямо противоположны реакции, которую вызывает добрая шутка: улыбка, сияющие от веселья глаза, расслабленная поза, живое непринуждённое общение с теми, кто шутит, единение с группой, весёлая болтовня со сверстниками из своей «стаи» после того, как шутка закончилась. Поэтому даже без просьбы при наличии любого подобного признака шутки, игры, дразнилки следует немедленно остановить.

Об этих признаках в поведении необходимо разговаривать с детьми. Нужно обращать их внимание на подобные реакции в теле и называть вещи своими именами, чтобы дети понимали, что им плохо, им «не всё равно», им не весело, в отличие от остальных. Научившись разбираться в этом, дети смогут заметить, когда плохо и не весело не только им самим, но и другому ребёнку — объекту физического и психологического насилия, объекту травли.

Как школьный буллинг может сказаться на будущем детей

Нельзя однозначно утверждать, что жизнь ребёнка, пережившего буллинг, скатится под откос. Но в некоторых случаях, увы, она не просто скатится, а прекратится вообще: в основе каждой истории со вспышкой насилия в школе с применением оружия лежит история травли. Некоторые подростки, ставшие жертвой буллинга, совершают суицид. Многое зависит от индивидуальных психофизиологических особенностей ребёнка, от того, насколько он крепок, устойчив, подвержен чужому мнению. Чаще всего, конечно, объектами травли становятся слабые, беззащитные, менее статусные дети. Поэтому, повзрослев, они ощущают на себе тяжёлые последствия травли, даже не осознавая их источника.

Влияет также ближайшее окружение — даже условно слабый ребёнок может получить опыт поддержки, и тогда сценарий будет более позитивным. Если же он получил со стороны взрослых опыт бессилия, отвержения, покинутости, оставшись один на один с проблемой в небезопасной для себя ситуации, то у ребёнка закрепляется искажённое представление о себе, он начинает верить в то, что о нём говорят («тупой», «тормознутый», «никчёмный», «ущербный», «не такой, как все»). Также это приводит к зацикливанию представлений о людях, и в будущем все новые люди кажутся страшными, жестокими, слабыми, неспособными оказать поддержку и защитить. Мир ощущается как небезопасный.

Повезёт ли такому ребёнку в будущем встретить людей, которые смогут изменить и скорректировать в лучшую сторону его представления о себе, о мире и людях, — это третий фактор, который имеет значение.

В любом случае исследования показывают, что все лица, имеющие отношение к травле, испытывают огромный стресс. Причастными к травле считаются и зачинщик травли (с чьей подачи происходят издевательства), и жертва (тот, кто страдает), и свидетели (те, кому стало известно о травле), и участники (те, кто совершает агрессивные действия по приглашению зачинщика). Всем детям становится сложно учиться, невозможно сосредоточиться, они могут пропускать занятия, потому что находиться в школе становится невыносимо, а защитить — некому. Зачинщик, как правило, не уверен в себе, имеет проблемы в отношениях со значимыми близкими (даже если материально семья выглядит благополучной) и травит другого не от хорошей, психологически здоровой жизни. Но чаще всего его жизнь ещё и физически, и социально неблагополучна — в ней много боли, зависти, неудовлетворённых базовых потребностей в еде, сне, образовании, внимании, статусе.

Если зачинщика никто не остановит и не сориентирует в правилах жизни — что хорошо и что плохо, — то личность ребёнка психопатизируется, он становится грубым и страшным для окружающих, с ним мало кто хочет дружить. Это приводит к одиночеству и присоединению к маргинальным группам. Участники и свидетели испытывают страх оказаться на месте жертвы и стыд оттого, что они знают о том, что поступают плохо. Это люди с одинаково сильными противоречивыми тенденциями, с внутриличностным конфликтом: я должен поступить плохо, чтобы спасти свою жизнь, и я не хочу поступать плохо, потому что знаю, что это неправильно. Неразрешённые внутренние конфликты, когда человек их не осознаёт, лишают человека возможности простить себя. Это приводит к хроническому чувству вины. Что, в свою очередь, может приводить к неверному выбору не в свою пользу из стремления «искупить» вину. Хроническое напряжение в будущем может сказываться на иммунитете, появляются психосоматические заболевания.

Какие проблемы могут быть у того, кто подвергается травле

Жертве травли достаётся вся боль — психологическая и физическая. Неотреагированный, застрявший в теле стресс проявляется в виде неосознаваемых и неконтролируемых эмоциональных реакций: непонятной тревоги, неадекватной раздражительности при контакте с новыми людьми. В будущем жертвы могут страдать тревожными и депрессивными расстройствами, у них повышается риск суицида.

Клиенты, в анамнезе которых есть факты длительного физического насилия со стороны сверстников (травли), — частые гости психологов и психотерапевтов. Вот что характерно для таких людей:

• Они испытывают сложности в близких отношениях, боятся раскрываться и быть собой с новыми людьми, страдают социофобией, социальными неврозами — из-за этого ограничивается круг общения, возможность с кем-то подружиться, завести контакты вне работы, завести семью.
• Часто они впадают в позицию жертвы и идут с ней по жизни — я ничего не могу, ни на что не влияю.
• Жалуются на усталость, измотанность, на то, что невозможно делать то, что хочется, — всё время надо оказывать другим какие-то услуги, чтобы они стали добрее и мир стал безопаснее.
• Им всё время приходится «следить за периметром» — уделять внимание благополучию других людей, лишь бы они были добрыми и не причинили зла. Они не доверяют людям и не обращаются за помощью, даже когда очень нуждаются в ней.

Как работают с жертвами травли

Человек для жертв травли — это страшный зверь. Такой опыт они получили, на это натренирована их «нейросеть». Поэтому в терапии большое значение имеет не просто осознавание всех этих процессов, установление их связей с событиями из прошлого и называние «шуток» насилием, а переписывание эмоционального опыта опасного общения с человеком на безопасный.

Мы не можем изменить прошлое, но можем изменить собственные мысли и свои эмоциональные, а затем и поведенческие реакции на людей.

Возможно, звучит это всё фантастически и кажется невозможным, но на самом деле переписывание эмоционального опыта — это отработанная психотерапевтическая технология, которая называется рескриптинг. Она базируется на достижениях современной нейробиологии. Проводит её специально подготовленный практикующий психолог или психотерапевт, без применения специальных аппаратов и лекарственных средств — нужны только психолог, клиент, воспоминания и воображение.

И вот хорошие новости: опыт показывает, что жертвам и другим участникам травли можно помочь изменить качество жизни, если сейчас в ней есть сложности, связанные с опытом буллинга.

Правда ли буллинг — современная проблема

Буллинг, или травля, — это проблема группы и общества в целом. Во все времена и во все эпохи были люди и группы людей, которые совершали злые и добрые поступки, которые устанавливали правила «у нас можно (или у нас нельзя) обижать тех, кто слабее». Группы, большие и маленькие, состоят из людей. А люди подвержены слабостям и могут ошибаться. Никто не застрахован от того, чтобы совершить неправильный выбор или плохой поступок, который приведёт к ужасным последствиям. Поэтому важны социальные нормы, групповые правила, которые эти процессы регулируют. Именно для этого нужны социальные чувства — стыд и вина, — они управляют поведением человека в момент нравственного выбора, когда нет рядом того, кто сдержит сиюминутные желания. Сейчас мы стали чаще называть вещи своими именами, начали проводить границу между «просто плохим поступком» и «насилием», стали открыто обсуждать эту тему — как раз поэтому может сложиться впечатление, что сегодняшние дети более жестокие, а раньше таких не было. Аналогичная история случилась с такой болезнью, как рак: сейчас уделяют больше внимания диагностике и сложилось впечатление, что раком стали болеть чаще, но это не так. Просто раньше его не диагностировали и он не попадал в статистику.

Кажется, что буллинг — оборотная сторона свободы, толерантности, инклюзивного образования, стирания границ между плохим и хорошим, нормальным и ненормальным. Эти процессы сегодня идут в глобальном масштабе. Свободой и многообразием нужно уметь пользоваться, группа должна быть психологически готова сталкиваться с инаковостью. Если границы стёрли преждевременно, до того как психика созрела и стала способна принимать сложный нравственный выбор, сталкиваться с противоречивыми чувствами, взаимодействовать с такими же равными и значимыми людьми, и если при этом нет личностно зрелого лидера, которого все слушаются, то в такой группе и в таком обществе неизбежно насилие.

Люди устроены двойственно: в нас есть биологическое, импульсивное, «животное» начало — и одновременно мы способны управлять собой, сдерживать свои импульсы. Более того, мы можем быть щедрыми и даже готовы жертвовать собой. Но функции контроля созревают у человека позже, лишь к 25 годам, поэтому в школьные годы так важно иметь рядом психологически зрелого взрослого, который будет направлять нас извне, до тех пор пока у нас внутри не сформируются собственные процессы выбора «правильных» мыслей и поступков.

ФОТОГРАФИИ: Jianyi Liu — stock.adobe.com