Видеотека10 любимых фильмов куратора Ольги Шишко
«Многие фильмы из этого списка в своё время были для меня шоком»
ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
ФОТОГРАФИИ: Катя Старостина
МАКИЯЖ: Ирен Шимшилашвили
В РУБРИКЕ «ВИДЕОТЕКА» наши героини рассказывают о любимых фильмах и сериалах — важных, ярких, вдохновляющих, таких, которые трудно забыть, увидев однажды. В этом выпуске куратор Пушкинского музея Ольга Шишко выбирает фильмы-эксперименты, которые способны пробуждать в зрителях по-настоящему сильные эмоции.
Ольга Шишко
Куратор направления «Пушкинский ХХI» ГМИИ им. Пушкина, учредитель «МедиаАртЛаб»
«Идиотов» я пересматриваю очень часто: это кино невероятно примиряет меня с действительностью
Я люблю кино, которое продолжает эксперименты начала XX века: супрематизма Казимира Малевича, видеоживописи Ольги Розановой, погружения внутрь образа Марселя Дюшана. Часто визуальная работа со структурой, светом и цветом — из области изобразительного искусства, а не кинематографа: новые медиа показали мне, как создаются те же самые картины другими средствами.
Моя любовь к фильмам медитативным, на пересечении кинематографа и современного искусства, началась в начале 90-х, тогда я училась на искусствоведческом факультете. Глобальный переход к тому, чем я сейчас занимаюсь, случился, когда я пришла работать в фонд Сороса: мне приоткрыли мир новых видов искусства — не тех, которым меня учили в университете: саунд-скульптуры, видео-арта, дигитального перформанса. Я курировала лабораторию новых медиа, занималась образованием и параллельно училась сама. Новые образы были для меня сначала очень необычными и непонятными: от барокко Центральной и Восточной Европы я перешла к видео-арту — и это было резко. Примирил меня с освобождением средств теоретик Петер Вайбель, который первым объяснил мне историю движущегося изображения, проекции прошлого в настоящем. Потом было много проектов, созданных вместе с медиахудожником, теоретиком, моим мужем Алексеем Исаевым — мы делали «Антологию российского видео-арта», «Медиафорум», выставки «Расширенное кино» и много международных показов.
Фильмы, которые я включила в этот список, не всегда связаны с моим восприятием и пониманием искусства. Но они годами вызывают во мне очень сильные эмоции — я их продолжаю проживать: кино как личный опыт для меня очень многое значит. У меня бывают периоды ностальгии — и сейчас, пересматривая известное и старое любимое кино, даже если и не испытываю те же эмоции, что и в первый раз, очень чётко помню и чувствую, за что я полюбила этот фильм тогда. Многие фильмы из этого списка в своё время были для меня шоком — и чем старше я становлюсь, тем веселее об этом рассказывать.
Джек Смит, 1963
Пламенеющие создания
Был 2003 год: третий год нашей секции «Медиафорум» на Московском кинофестивале — нам не дали почти никаких денег, но мы решили продолжать и сделали темой события треш-искусство. «Крёстный отец» «Медиафорума», арт-директор ММКФ Кирилл Разлогов, посоветовал этот фильм для открытия: я знала Джека Смита только по фрагментам, очень хорошо помнила ощущение от него, но не видела фильм полностью — плёнка приехала только на помпезное открытие в Дом кино. Посмотрев фильм перед премьерой в Москве, я рыдала, как маленькая девочка, в панике, понимая, что показывать фильм на пафосном открытии рискованно. При этом целый день мне звонили друзья и просили не отменять фильм — все его страшно хотели видеть на большом экране: он был долгое время запрещён в Штатах и известен только в пересказе в андеграунде. Помню, как мы решились, воспользовавшись двусмысленным анонсом: на экране сейчас начнётся «высокохудожественный фильм не для ваших глаз». Фуршет остался нетронутым, а в зале на четыреста человек была давка. Спустя пятнадцать лет после этой истории для меня «Пламенеющие создания» — фильм, который тяжело смотреть, но он никогда не уйдёт из моей головы — и это очень важно. Это сложное кино, которое надо откапывать слой за слоем — «Сад земных наслаждений» Босха в движении, классика, рождённая на новом уровне.
Вито Аккончи, 1973
Песнь на тему
Показывая в Москве Вито Аккончи, я боялась реакции нашей публики, что ей это видео может показаться занудным и неизобретательным. Это легендарный перформанс 1973 года, который демонстрирует взаимодействие художника с камерой без единой склейки. Аккончи, композиционно напоминающий Христа в работе Мантеньи, в нём уговаривал, увещевал, усыплял бдительность объектива и зрителя интимной песней, подпевая узнаваемым любовным хитам того времени. Он объясняется в любви, и на пятнадцатой минуте из тридцати ты понимаешь, что он затягивает тебя внутрь, он объясняется в любви тебе. Это зрелище гипнотизирует настолько, что все выкуренные Аккончи сигареты превращаются в осязаемый дым прямо у зрителя перед глазами.
Ларс фон Триер, 1998
Идиоты
Один из первых фильмов, снятых на видеокамеру, — принципиальное решение Триером вопроса «приближения и отдаления». Его камера очеловечена и в состоянии показать все наши слабости — настоящая атака триеровского глаза. Фильм жёсткий, сильный, издевательский, я увидела его сразу, как только он вышел. «Идиотов» я пересматриваю очень часто: это кино невероятно примиряет меня с действительностью — иногда очень хочется быть идиотом, устраивать диверсии и расшатывать баланс, хотя по природе я не такая. Вместо того, чтобы быть конвенциональной и коммуникабельной, я иногда включаю фильм «Идиоты» и даю себе свободу оттянуться и немного побыть неудобной. Мне очень нравится импровизация и свобода, «идиотический» нарратив и упражнения в собственной неадекватности и несовершенствах.
Милош форман, 1996
Народ против Ларри Флинта
Это фильм об опасности, которую всегда видят консерваторы, и об уверенности половины населения в том, что цензура должна быть. О вечном конфликте юмора и демократии. Фильм, который вывел для меня Ларри Флинта как большого художника с набором настоящего активиста — может, это как-то связано с тем, что рядом со мной был человек, похожий на Ларри, и мы оба были увлечены медиаактивизмом в искусстве. Сила сюжета не столько в Hustler, сколько в том, как Ларри постоянно использует художественные методы для борьбы за свободу — именно поэтому такое кино никогда не утратит актуальности. Меня всегда завораживал дуэт Вуди Харрельсона и Кортни Лав, их любовь через пороки и странности, болезни и несовершенства. Для меня этот фильм про разделение внешнего и внутреннего, глубоко личную историю любви и настоящую преданность, которой не мешают медийность и скандальное поведение. А для Формана, чьи фильмы лежали на полке, пока он жил в Чехословакии, это, разумеется, кино про цензуру и надежду на свободное пространство.
Гэри Хилл, 1987-1988
Область катастрофы
Гэри Хилл не только один из важнейших для меня художников, но и реальный человек, с которым мне выпало счастье общаться, делать его персональную выставку и ретроспективу работ. Гэри взял камеру, чтобы создать собственную поэзию и заполнить философскую дыру между технологией и человеком. Он всегда потрясающе играет и работает с текстами — постструктуралистов и своими собственными, исследует телесность языка, синестезию, постоянно придумывает головоломки. Он считает себя учеником «Академии зауми», для него видео-арт — это способ думать вслух. Не представляю, как корректно описать этот фильм — правильнее всего сказать, что с «Областью катастрофы» мы оказываемся в жидком тексте: как если бы проснулся оттого, что тонешь в вязкой воде. Проходя сцену за сценой, читатель пытается вновь войти в книгу Мориса Бланшо «Тёмный Фома» только затем, чтобы оказаться частью снов и галлюцинаций: персонаж переживает книгу как лес слов, через который он пробивается.
Жан-Люк годар, 2010
Социализм
Фильм о современном «Титанике», где тонущая европейская толпа проводит дни в отдыхе и кутеже, построен на эффекте подглядывания и вторжении в личное пространство. Автор в этом фильме, как всегда, говорит не своими словами и цитатами, но никогда не трактует сказанное. «Социализм» меня совершенно потряс во время показа — я не понимала, как его можно смотреть как киносеанс: для меня этот фильм расслаивался на звуковой ландшафт, видеоинсталляцию и мысли. Хотелось пережить три минуты этого фильма, потом пять, потом выйти подышать и вернуться, потом закрыть глаза и услышать только звук — этот Годар или раздражает тебя, или огорчает тем, что ты лишился другого его прочтения. Сам Годар настаивает, что это кино — симфония в трёх актах, подвижная и открытая. Философский пласт «Социализма» тяжело принять с первого раза: Годар, переметнувшийся во второй половине карьеры на сторону современного искусства, предлагает зрителям «учиться видеть» прежде чем «учиться читать».
Питер Гринуэй, 1980
Падения
«Падения» — это первый полный метр Гринуэя, интервью с несколькими десятками жертв вымышленной катастрофы, подражающий традициям, с одной стороны, телевидения, с другой — современного ему документального кино. Здесь очень много чёрного юмора, found footage и абсурдных свидетельств переживших апокалипсис. Для меня Гринуэй — огромный художник, прошедший путь от ритмики ранних документальных фильмов через канву сюжетного кинематографа к экспериментам с мокьюментари. Гринуэй был одним из первых режиссёров, публично заговорившим об обязанности художника переписывать историю и предлагать её другое прочтение. Меня с ним связывает большой совместный проект — «Золотой век русского авангарда», который как раз очень критиковали за вольное обращение с историей и театрализацию. За монологами авангардистов увидели фейк, которого там и по тексту, и по способу подачи не было — достаточно было ознакомиться с оригинальными манифестами авангардистов.
Кутлуг Атаман, 2009
Путешествие на Луну
Мне нравится, когда искусство заново осваивает жизнь и вскрывает точки невозврата. Современное искусство учит тому, что прошлое всегда мифологизировано: этим занимается либо историк, либо литератор, либо сценарист. В XXI веке этим начали массово заниматься художники: они расставляют свои акценты и меняют ход событий в обсуждении войны, личной истории, коллективных мемуаров. «Путешествие на Луну» — кино о вымышленном полёте на Луну нескольких жителей турецкой деревни в 1956 году. Их лётное устройство похоже на пепелац из «Кин-Дза-Дзы», фильм в целом ужасно напоминает культовый телеэфир Сергея Шолохова и Сергея Курёхина «Ленин — гриб». Это кино о диалоге с прошлым и воздействии на зрительскую сентиментальность. Атаман при этом очень поэтизирует личное и интимное и генерирует альтернативные легенды.
Андрей Тарковский, 1983
Ностальгия
Это важнейшее кино о русской романтической традиции, постоянной жажде возвращения и беседе с внутренним «я». Тарковский — это огромный период моей жизни. Через десять лет после смерти мужа я провела в Италии очень много времени, не раз ездила в Сан-Гальгано и увидела этот храм без крыши, почувствовала звук ветра и ощутила там свою личную ностальгию. Как говорил сам Тарковский, мы можем рассуждать об искусстве, политике и любви, но не можем говорить о душе: «Говоря о душе, вы имеете в виду нечто вроде скульптуры, которую человек тайно должен творить всю свою жизнь. Человек не должен её созидать — скорее высвобождать. Она уже создана». Диалог о внутренних состояниях, о взаимоотношениях между людьми — самое тяжёлое и не поддающееся интерпретации. Чувство сострадания становится тем сильнее, чем ближе тебе человек.
АббАС Киаростами, 2017
24 кадра
Моя личная визуальная симфония — кино большого образа, которое необходимо смотреть на большом экране, чтобы соединиться с ним. Последний фильм Киаростами, сделанный перед смертью и законченный его сыном, удивительный и неторопливый. Самое ценное для меня в нём — выпадения и несоответствия. Киаростами показывает 24 фотографии и пытается осмыслить, что могло происходить до и после момента, запечатлённого на снимках: эпизоды по четыре с половиной минуты расширяют пространство и дают статическому изображению другое измерение. Каждая из этих историй не связана с чем-то внешним, живёт собственным ритмом и внутренним состоянием. Я как будто смотрела живопись классического времени: с любовью к предметному миру и каждой его детали, с признанием цикличности и прорисовкой внутреннего состояния. Неслучайно сам Аббас выбрал брейгелевских «Охотников на снегу» как прелюдию к большой симфонии. Время некалендарное, длящееся по другим законам, начинает проникать в картину Брейгеля-старшего и соединять прошлое, настоящее и будущее.