Сериалы«Друзья» навек:
Как один ситком
рассказал все про всех
К десятилетию последней серии величайшего ситкома всех времен и народов вспоминаем, почему он величайший
94-й год: зареванная, промокшая под дождем невеста приземляется на диван в кафе «Central Perk», только что бросив у алтаря унылого жениха-стоматолога. В это же кафе заходит очень грустный высокий парень, от которого только что ушла жена к другой девушке и медленно протягивает: «Hiiiiiiiii». Чудаковатая блондинка чистит ему ауру, остальные одеты по честному нормкору Гринвич-Виллиджа начала 90-х и шутят про конец отношений, геев и превратности судьбы. В пилоте «Друзей» актеры еще, очевидно, не разносили своих персонажей после прослушиваний, шутки жмут и кажутся немного вымученными, а закадровый смех пока проваливается в пустоту — мы еще ничего не знаем про этих ребят, так что нам странно подсмеиваться в паузы, где сценаристы подстелили соломки. Смотря первую серию сейчас, двадцать лет спустя, так сходу и не скажешь, что история про шестерых белых ребят с Манхэттена разгонится и станет эпиком для нескольких поколений, а шутки из «Друзей» будут цитировать чаще всех киногероев вместе взятых.
Текст: Алиса Таежная
Твоя первая серия «Друзей» — наглядная иллюстрация из бабушкиных страшилок о наркотиках: первую дозу всегда бесплатно предлагают близкие друзья, заставая тебя врасплох, а на твою брезгливость хором аддиктивных твердят: «Да ладно, тебе понравится». С первого раза обычно не нравится — кажется, что эти шестеро — стереотипы, а не живые люди, у них всего две комнаты, фон с нарисованными небоскребами подрагивает от перемещения съемочной группы и еще страшно раздражает этот мотивирующий закадровый смех. Моей первой серией была «Та, что после слов „Я согласен“», когда я в похмелье валялась на матрасе в квартире у лучшей подруги Даши. Мне буквально объясняли, где стоит смеяться, но в 19 лет я еще считала свои шутки самыми смешными на земле. Теперь мне 27 и я считаю самыми смешными на свете шутки из «Друзей», могу проиллюстрировать цитатой из сериала почти любую жизненную ситуацию, наизусть помню тексты песен Фиби вместо стихов Заболоцкого или Уитмена и вот уже многие годы смотрю по серии каждый день — так что на год, за вычетом выходных, отпуска и походов в кино, как раз хватает 10 сезонов. Для таких, как я, Buzzfeed, Mashable, Guardian и остальные выпустили на минувшей неделе к десятилетию последней серии 500 ультрапопулярных материалов, квизов и статей с гифами, где вместо кувыркающихся котят из YouTube были другие любимые котята: Рэйчел, Росс, Фиби, Джоуи, Моника и Чендлер. Тест «Кто ты из „Друзей“» легко заменил беспроигрышные гороскопы или гадание по дате рождения — полтора месяца назад ты вроде бы была Фиби, а теперь стала Чендлером, и что же это о тебе говорит?
Спустя десять лет у таких, как я, все еще наворачиваются слезы, когда друзья на прощание оставляют ключи от общей квартиры на столе, и несмотря на то, что я знаю, что Рэйчел сойдет с самолета (ладно, вы и так это знаете!), в последние четыре минуты сжимаю кулаки в напряжении — будто за время, что я не видела эту серию, она могла передумать и улететь в Париж. С тех пор как последний эпизод в прямом эфире посмотрела пятая часть населения Америки, вышло много блистательных, великих, смешных, посредственных и очень похожих попыток снять про молодых здесь и сейчас, но почему-то именно нажимая кнопку «play» в «Друзьях» — в Мадриде, Нью-Йорке, Сеуле, на даче или в гостях у приятелей — тебе сразу кажется, что ты дома и все будет хорошо. «I’ll be there for you», — обещают они, и никогда не обманывают, ныряя в фонтан в декоративном голливудском дворе.
Мелодия, сообщающая
о начале веселья
Ситком — вечная американская телеклассика — сотни раз перевоплощался последние 30 лет и даже переезжал в Россию в не свойственные нашему среднему классу двухэтажные дома и с записанным на повторе закадровым смехом. Проблемы сценария и достоверности героев обычно решаются одним и тем же способом: Барни превращается в Юру, на стандартный ситкомовский диван сажают архетипы из рекламного кастинга (красотка, мачо, женатик, модница и ботаник), пишут им шутки на актуальные темы (что там сейчас — фейсбук, твиттер, диета Аткинса?), — и замирают в ожидании заоблачных рейтингов. Кевин Брайт и Марта Кауфман, придумавшие «Друзей», начинали в театре и отлично знают о том, как вложить максимум в 20 минут единства времени, места и действия. Они из тех, кто доказал, что принцип less is more действительно работает, если собрать историю и найти тех, кто сможет идеально ее сыграть. Когда сериал только начинали снимать, у продюсеров еще не было денег на декорации и дополнительных актеров — так появились те самые две квартиры через коридор и ансамбль из отличных комедийных актеров, которым по силам вытянуть любую историю без сторонней помощи. Именно поэтому каждую серию «Друзей» играли на сцене перед живой аудиторией и на ходу переписывали реплики, если зрители не верили, не удивлялись и не сопереживали. В лекциях для начинающих сценаристов Брайт и Кауфман уверяют, что слово «ситуация» из sitcom — это просто искра, но не основа для комедии: она не сработает, когда нет характеров, которым ты веришь как себе, знаешь их до зубов и любишь до глубины души. Действительно, почему тебе должно быть смешно хоть что-то о человеке, на которого тебе плевать?
Про этих шестерых, мы, кажется, действительно знаем все — это мы сами с того момента, как впервые запутались, до того момента, когда позволили себе наконец быть счастливыми. Песня невинности и опыта формально длится десять лет, но на их месте можно представить себя в 16 и 19 или лучшего друга в 22 и 35. Эти 236 серий — про золотое время, когда ты уже перестал пить, скандалить и спать со случайными людьми при любой возможности, но еще ешь после 6 (и иногда даже пиццу), не перешел окончательно на травяной чай, безглютеновые батончики и возрастную косметику. Выпорхнув из гнезда, ты наконец меняешь родную семью, которая от души постаралась над тем, чтобы ты не стал нормальным человеком, на собственный круг, который становится для тебя всем.
Мы любим «Друзей» не только за индейку на голове, но и за то, что они помогали нам взрослеть, когда падали башни-близнецы, а телефоны лишались проводов
Кто-то был избалованным ребенком с жизнью, расписанной по годам, но набрался смелости начать все с нуля и разрезать родительскую кредитку. Кто-то споткнулся о несколько браков в попытке найти «своего краба», в которого влюбился еще в школе. Кто-то шутит смешнее всех, но при этом почти десять лет работает на тупой бессмысленной работе. Кто-то не знал ни дома, ни родительского тепла и всю жизнь перебивается странными занятиями и идиотскими хобби. Кто-то упрямо идет к цели и пытается стать звездой, хотя Вселенная посылает сигналы бросить это дело немедленно. А кто-то не может избавиться от навязчивой идеи о замужестве и находит принца в старом друге, с которым она слишком долго говорила о чепухе в любимом кафе. Они как все, их общие враги — призраки бывших, прошлые неудачи, кошмарные работодатели и их собственный страх стать лучше. Ах да, за это время на экране промелькнули лесбийская свадьба и суррогатное материнство, транссексуал и чернокожая подружка, еврейские родители и итальянская бабушка, переселение душ и попытка инцеста, парень-няня и миллионер, Жан-Клод Ван Дамм и девушка с искусственной ногой, поцелуй с мамой друга и японская реклама помады для мужчин. Десять лет сценаристы придумывали миллион этих маловероятных для одной компании ситуаций, но мы любим «Друзей» не только за то, что они могут позволить себе индейку на голове (хотя нет, за это особенно) но и за то, что эти шестеро каждый день помогали нам взрослеть, когда падали башни-близнецы, телефоны лишались проводов, а информацию стало буквально возможно брать из воздуха. Помогали тогда, когда телевизор превратился в генератор мемов, делиться жизненной мудростью стало признаком плохого воспитания, религия застряла в трудночитаемых книгах из позапрошлого тысячелетия, а ты готов скорее броситься под машину, чем попросить совета о будущем у папы и мамы.
Любовь к близкому другу, даже если он ходячий стереотип, смирение почти со всем, что нельзя изменить, и другие приятные мелочи вроде бытового феминизма и толерантности просачиваются из «Друзей» незаметно — так появляется самый массовый роман воспитания о жизни в современном мегаполисе, где на нас сваливается куда больше, чем мы можем осознать и оценить. Сын, воспитанный лесбиянками, носит с собой Барби? Родной отец сбежал с дворецким и в 50 лет танцует в гей-кабаре? Профессор встречается со студенткой? «Друзья» постоянно касаются неудобных моментов без ханжества, потому что в этой вселенной не так много стыдного и плохого, и, пожалуй, самое плохое — это пренебречь другом и обидеть его зря. Можно не стесняясь родить 18-летнему брату тройняшек, ведь его жене 45 и она бесплодна. Но вот если поцеловал девушку друга — сиди в коробке. Ну, и если ссора — то обсудить все и помириться нужно непременно до конца серии. Иначе у вас перерыв в отношениях.
Нам, обычным зрителям, в силу нашей жажды впечатлений любопытно наблюдать за всеми — от вампиров до маньяков из Луизианы — но сродниться и впустить в свою жизнь на десятилетия хочется героев, которые все-таки немного лучше нас самих. Именно поэтому молодые и вроде бы такие узнаваемые «Girls» с нашими стрижками и привычками проигрывают тридцатипятилетним героиням «Sex and the City», хоть те и фыркают от слова «Бруклин», носят только дорогие туфли и едут отдыхать в Хэмптонс. Когда первые заняты исключительно собой и, кажется, только и ждут возможности хлопнуть дверью перед носом подруги, вторые умеют жить вопреки себе, идя на жертвы, хороня родителей, болея трудными отношениями и прощаясь со своей мечтой. Похожее сравнение напрашивается с молодым клоном «Друзей» «How I Met Your Mother», который безвозвратно испортился после четвертого сезона. Добавляя в новых манхэттенских героев актуальные шутки про смартфоны и блоги, но главным образом горечь, трусость, разбитые надежды, лень и неправдоподобные увлечения или родственников, их пытались оживить, вырастить и очеловечить, но в результате превратили в самых отталкивающих людей на свете. Друзья, которые смертельно устали друг от друга, но по инерции сидят за одним столом и от нечего делать по очереди хватаются за одну и ту же девушку, — может, это и история поколения, только к чему нам еще одно кривое зеркало? Мы и так не всегда в восторге от своего перекошенного лица по утрам.
«Друзья» не только учат, как не надо отмечать 30-летие или как пережить третий развод — они разрушают миф о Настоящей Дружбе и Волшебной Любви. Now it’s official: без любви можно жить годами, а без друзей тошнит каждую минуту — свихнуться от разговора с самим собой гораздо проще, чем от свидания раз в полгода. Любовь, как нас ни пытались перехитрить ромкомы, — это не удар молнией на перекрестке в подходящий жизненный момент, а привязанность и дружба плюс немного секса и пара порхающих бабочек в животе в самом начале. А дружба вполне может жить без общих интересов и громких подвигов, потому что главное в ней — это кризисы, которые вы пережили вместе с терпением и юмором, вечная готовность начать с чистого листа и постоянная потребность встречаться без повода. После 236 серий очевидно, что лучшее время жизни ты чаще всего проводишь непонятно как и непонятно с кем, когда решение всех проблем все это время находится у тебя под носом. Необратимый выбор сделан не когда ты женишься и у тебя появляются дети, а когда вы уезжаете из той самой большой квартиры, в которой жили, смеялись и встречались десять с лишним лет подряд. И вот «Друзья» приходят к тебе на помощь в смутные времена, когда реальные друзья удаляются к горизонту, чтобы решать важные вопросы своей новой взрослой жизни. В этот момент тебя уже не раздражает закадровый смех и не остается претензий к тому, что актеры играют в декорациях — как, сидя в театре, не жалуешься, что дверь на сцене не ведет на настоящую улицу, а лестница висит в пустоте. Условности исчезают — мы так привыкли к ним, что просто видим в них друзей, которыми всегда хотели быть для кого-то и которых всегда хотели для себя. Помните серию? «What ship does never sink? Friendship!»
