КиноСербские каникулы: Почему красивый фильм Любови Мульменко «Дунай» сложно назвать успехом

Текст: Ирина Карпова

«Дунай» — режиссёрский дебют сценаристки Мульменко, написавшей кричащий «Комбинат „Надежда“» вместе с Наталией Мещаниновой и полупрозрачный «Ещё один год» с Оксаной Бычковой. В 2021 году сразу два фильма, над которыми работала Мульменко, получили Гран-при в разных программах Каннского кинофестиваля: «Разжимая кулаки» Киры Коваленко и «Купе номер шесть» Юхо Куосманена. «Дунай» был показан на «Кинотавре».

Ненад/Неша — человек-перекати-поле, а Надя — слегка зажатая бизнесвумен (её род деятельности покрыт туманом), он болтает без умолку, а она в основном молчит. Для людей, пробывших на планете Земля чуть дольше недели, очевидно, что Наде и Неше суждено разойтись как в море кораблям. Он жонглирует шарами на перекрёстке, пока горит красный свет, он свободен и лёгок, как южный ветер, — даже мобильного телефона у него нет, а с ветром невозможно построить отношения. У Неши и Нади был бы шанс провести жизнь вместе, если бы Нешу сбил мусоровоз и Наде пришлось поить и кормить его, прикованного к кровати, через трубочку, но Мульменко не использовала этот сценарный ход. Её фильм не о жертвенности русской женщины, а о том, как героиня за два часа экранного времени понимает то, что зрители поняли уже на 10-й минуте. Но эта предсказуемость совершенно не портит «Дунай» — в нём есть настроение и нежность, своё дыхание, особое, как и Белград, в который режиссёрка влюблена. Если вы совпадёте с ним, то «Дунай» вам понравится. А если нет — в фильме собраны все красные флаги, при появлении которых следует сказать потенциальному партнёру «до свидания», «Дунай» можно смело использовать в качестве учебного материала на психологических тренингах.

Любовь Мульменко говорит в интервью, что жизнь — это не безопасный проект с индикаторами успеха, а каждый человек — это риск. Режиссёрка заставляет свою героиню рискнуть полюбить человека, слушающего энергию лесов и верящего в масонский заговор. Но риск всё-таки предполагает какой-то призрачный шанс на успех. Здесь его нет. Когда Надя решает не возвращаться в Москву и начать жить с Нешей и его друзьями в Белграде, она медленно, но неумолимо начинает движение к разбитому сердцу.

Режиссёрка заставляет свою героиню рискнуть полюбить человека, слушающего энергию лесов и верящего в масонский заговор. Но риск всё-таки предполагает какой-то призрачный шанс на успех. Здесь его нет

«Дунай» — несомненный рывок Мульменко на новую ступень мастерства и силы, ведь ей удался не только сценарий, но вообще всё: и актёрская игра, и мизансцены, и щемящее ощущение уходящего лета, улетающего тепла, любви, покидающей тело. Я не увидела и не услышала в фильме ни одной фальшивой ноты. Это фильм о короткой любви и оставленной ею открытой ране, но при всех его достоинствах — а он тонкий, чувственный, блестяще выстроенный визуально — я не могу назвать его успехом. И вот почему. Я не могу понять, почему в решающие моменты, в моменты конфликта камера остаётся с беззаботным Нешей, а не следует за Надей. Мне интересно, как героиня Лумповой справляется с ситуацией, она полюбила человека, с кем невозможно построить совместную жизнь. Но Мульменко, по всей видимости, больше интересен Неша, чем она.

Мульменко показывает Сербию с невероятной, огромной любовью — эта любовь не затуманивает взгляд, а позволяет видеть всё со сверхновой чёткостью. Сербы у Мульменко добры, очаровательны, дружелюбны, мягки, расхлябанны, безответственны, гомофобны, патриархальны. Портрет города и его людей удался ей превосходно: в каждого из героев веришь и принимаешь. Мульменко отказывается даже от намёков на дидактичность, герои проживают её сценарий, как если бы это был кусок их собственной жизни, а актёры даже дали главным героям свои имена. Но я не могу понять, что побудило режиссёрку провести героиню через покрытый трещинами и граффити тёплый, разваливающийся, где-то даже кажущийся беспризорным Белград, через череду вечеринок, объятий и секса и бросить одну в московской квартире в душе, плачущую и истекающую кровью, включив фоном весёлый сербский поп, — это выглядит просто как жестокая насмешка. Зачем ей этот опыт? Зачем ей эта боль? Как минимум одной боли она могла бы избежать, если бы сценарий не позволил ей молчаливо согласиться на незащищённый секс. Но тысячи и миллионы женщин соглашаются на него — согласилась и Надя. Почему же фильм оставляет её как раз в тот момент, когда начинается самое интересное, самое важное — как она будет выбираться из этой боли, как и в кого она вырастет из этой раны? Мульменко и камера её оператора Михаила Хурсевича как будто колеблются: чью историю они снимают — Нади? Или всё-таки Неши? У фильма — предполагаю, по сознательному выбору Любови Мульменко — отсутствует центр тяжести, эмоциональное ядро, к которому бы стягивались зрительские мысли и взгляды. А без него он становится просто ещё одной историей, где женщина терпела-терпела, а потом хлопнула дверью.

Неша в «Дунае» не негодяй и не абьюзер, он эмоционально глух к потребностям своей русской подруги, которая, к несчастью, не в состоянии сформулировать свой запрос через диалог. Только экспрессивное лицо Надежды Лумповой показывает всю внутреннюю борьбу, когда Наде приходится в очередной раз соглашаться на какую-то авантюру, которая ей не по душе. Когда Неша рассуждает, что планировать будущее — это лишать себя свободы, Надя просто тихо встаёт и уходит в ночь (они ночуют в палатке около Дуная), а Неша бежит за ней и пытается утешить. Зрители видят темнеющее вечернее небо, огонёк сигареты порхает у Нади в руках — это очень красиво. А теперь представьте, если бы Надя вынула горящий сук из костра и заехала бы им по очень красивому Нешиному лицу?

Внезапно из фильма, намеренно антидидактичного, проступают острые очертания морали. Очень понятной и простой: жизнь приносит боль. Да, минуту назад она приносила радость, а сейчас приносит боль. Живите с этим

Безусловно, сталкивая эти два полюса — немоту, кажущуюся пассивность Нади и пофигизм Неши, Мульменко удаётся разжечь в зрителях — как минимум во мне — недовольство происходящим. Это очень жизненно и несомненная её удача как мастера сценария. Но всё-таки это не жизнь, а кино. Ружьё выстреливает (или нет) потому, что так захотела та, кто повесила его на стену. За два часа экранного времени умная и предприимчивая молодая женщина ни разу не попытается вступить в диалог с человеком, кого она полюбила, не попробует сказать, чего же она хочет от него. Она будет безропотно следовать за ним и молчать, как сестра из сказки «Дикие лебеди», кому обещание запечатало уста.

ЛГБТ-комьюнити возмущается, когда видит в кино очередной портрет страдающих квир-людей. Вроде бы такое возмущение неправомерно (никто не указ художнику, что и как снимать), но вместе с тем понятно — ведь люди ждут историй, соразмерных сегодняшнему времени и его событиям. Во время, когда общим знаменателем становится попытка диалога, даже если она оборачивается провалом, и поиск язык для этого диалога, Мульменко сняла картину о молчании одной женщины. Миры женщины и мужчины вращаются вокруг разных орбит, мужчины даже говорят на другом языке, и Надя не пытается вклиниться в их разговор.

Нумерология, астрология, гороскоп. Неша говорит Наде, что в прошлой жизни она кого-то убила, поэтому ей надо постараться не убить никого в этой. Надя с этим, кажется, всё-таки не справляется, и теперь ей предстоит решать кармические задачи в следующей жизни. Рифма с предсказанием и возможным прерыванием беременности (после незащищённого секса тень потенциального ребёнка начинает преследовать героиню) оставляет очень странное послевкусие. Внезапно из фильма, намеренно антидидактичного, проступают острые очертания морали. Очень понятной и простой: жизнь приносит боль. Да, минуту назад она приносила радость, а сейчас приносит боль. Живите с этим. Но почему-то львиная часть этой боли взвалена на женские плечи. Надя проходит через нежность и боль и остаётся с болью. Теперь у неё есть такой опыт, но вопрос, зачем она через него проходила, останется без ответа.

Посмотреть «Дунай» можно в кинотеатрах или на стриминговых платформах START и KION.

ФОТОГРАФИИ: START, KION