КиноСамая нежная кожа — под старым шрамом: Оглушающий фильм Киры Коваленко «Разжимая кулаки»

Пресловутый паспорт с двуглавым орлом становится материальной частью конфликта между дочерью и отцом. Отец не отдаёт ей паспорт, чтобы дочь не уехала в большой город — вслед за старшим братом. Младший брат не ходит в школу. Сестра обманом выманивает старшего брата из Ростова и вслед за этим совершает несколько странных и страшных шагов. Чем разрешится противостояние дочери и отца?

Братьев играют непрофессиональные актёры Сослан Хугаев и Хетаг Бибилов, их пластика, серьёзность одного и ребячливость другого, делают их похожими на героев римских картин Пьера Паоло Пазолини. Отца Заура и дочь Аду — это было осознанное решение режиссёрки Коваленко — играют профессиональные актёры: Алик Караев и дебютирующая в большом кино студентка актёрского факультета Владикавказского университета Милана Агузарова. Агузарова — сияющий центр тяжести картины, от её лица нельзя оторвать взгляда. Камера следует за её героиней Адой, приближаясь к ней так близко, как это только возможно.

«Разжимая кулаки» — второй фильм Киры Коваленко, ученицы мастерской Александра Сокурова на Северном Кавказе, откуда вышли Кантемир Балагов, Владимир Битоков и Александр Золотухин. Сравнение с «Теснотой» Кантемира Балагова кажется практически неизбежным: действие обоих фильмов происходит на Северном Кавказе, в фокусе — молодая женщина, в разрезе — сложные отношения детей и родителей. Премьеры обеих картин состоялись на Каннском кинофестивале, в программе «Особый взгляд», «Теснота» была отмечена призом международной прессы ФИПРЕССИ в 2017-м, «Разжимая кулаки» награждён главным призом «Особого взгляда» в этом году, впервые такого успеха добилась российская картина. Тематически фильмы близки, но интонация и темп фильма Коваленко совершенно иные, не похожие на «Тесноту». Коваленко как будто сажает зрителей в движущуюся шахтёрскую вагонетку, перевести дыхание они смогут только к концу фильма. Камера Павла Фоминцева подходит ко всем героям, не только к Аде, так близко, что стирается всякая дистанция — кажется, что сидишь напротив узкой постели, где Ада, главная героиня, лежит вместе с братом Дакко, что стоит протянуть руку — и на ладонь польются духи, которые отец Заур велит ей вылить в раковину. И она выливает.

Коваленко как будто сажает зрителей в движущуюся шахтёрскую вагонетку, перевести дыхание они смогут только к концу фильма

Над семьёй Заура лежит тяжёлое полотно тайны. Вплоть до последних 20 минут зритель будет гадать (кто-то, разумеется, поймёт сразу), что же это за груз, какая операция требуется Аде, какой смысл она вкладывает, говоря, что хочет снова стать целой. Отец противится операции, его жена, мать Ады и братьев, умерла, и зрители понимают, что смерть матери и неназванная болезнь Ады связаны одной нитью.

Коваленко удалось создать мир, похожий на странную сказку или на рассказ Дино Буццати: горы, ветер разносит пыль по дороге, в воздухе разлито напряжённое ожидание. Мальчишки кидают петарды в выщербленную стену дома, выглядящую так, как будто она пережила артобстрел, парни катаются на машинах по кругу, поднимая в воздух стены пыли. На улицах — только мальчишки, молодые парни, совсем маленькие девочки. Трасса, которую опасно перебегать, зажата между сухих скалистых гор. Коваленко убрала из пространства фильма приметы времени — никто из героев не проверяет ленты социальных сетей, не включает любимый трек на спотифае. Между документальным и художественным Коваленко выбирает последнее, и это работает. Каково это — быть молодой женщиной на Кавказе? Из всех вариаций ответов на этот вопрос Коваленко выбирает лицо Миланы Агузаровой. Её героиня Ада ищет мужской помощи — от брата или от поклонника, привозящего товар в её магазин, чтобы добиться своего. Коваленко показывает мир, где женщина зависит от мужчины, как ребёнок зависит от родителя, но предоставляет зрителям решать, что думать о такой модели семьи. Героиня не протестует против такого устройства мира, это знакомая ей норма жизни. Несмотря на давление со стороны отца — он запрещает ей пользоваться духами и отращивать волосы, — их отношения полны любви и нежности. Чего хочет Ада, так это перестать быть ребёнком в его глазах и стать взрослой женщиной.

Именно это становится центральной линией конфликта: противостояние движения дочери в неопределённое будущее и попытки отца удержать её в теле ребёнка, в привычном и отчасти удобном ему состоянии, где ей ничто не угрожает и одновременно ничего не предвидится. Противостояние движения и застоя — эта неожиданная рифма катапультирует фильм Коваленко к эпицентру главных событий современной России.

Именно это становится центральной линией конфликта: противостояние движения дочери в неопределённое будущее и попытки отца удержать её в теле ребёнка

Когда в интервью её спрашивают о деколониальности в фильме, Коваленко уклоняется от ответа, говоря, что не хочет рассуждать о своей родине — Кавказе — в таких терминах. Уже второй фильм она снимает не на своём родном языке, русском: дебютный фильм «Софичка» по рассказу Фазиля Искандера был снят на абхазском, сценарий «Разжимая кулаки» написан вместе с Любовью Мульменко и Антоном Ярушем на русском и впоследствии переведён на осетинский. Я могу лишь предположить, что её выбор обусловлен желанием показать жизнь региона через язык, максимально приблизив его к оригиналу. Русскоязычные зрители получают посредством этого выбора более длинную дистанцию до героев, их не так легко считать, как героя, говорящего на одном с тобой языке, но именно эта дистанция расширяет пространство вокруг, когда место стереотипов наполняют человеческие истории.

Без активной проработки последствий оставившего глубокие шрамы события на их месте образуется новый нарыв. И как долго ни терпеть боль, рано или поздно он прорвётся.

ФОТОГРАФИИ: Non Stop Production