Кино«Верность»: Робкое,
но нужное кино
об исследовании своей сексуальности

Нет ничего более узнаваемого, чем двое взрослых в браке, у которых почти нет времени друг на друга. Лена и Серёжа — типичная пара очень разных молодых людей — живут вместе несколько лет, но совершенно потеряли взаимопонимание. Их охлаждение созвучно сдержанным цветам их калининградской квартиры, где оба, достаточно востребованные и состоявшиеся, живут бок о бок, не замечая друг друга и роняя в пустоту простые бытовые фразы. Лена работает гинекологом в дорогой частной клинике — эти стерильные залы так напоминают прилизанный антураж её собственного дома. Серёжа — актёр, выступающий на сцене с вычурными мелодраматическими текстами, за которыми стоит хотя бы выдуманная страсть. Возможность проживать чужие всплески во время спектаклей немного маскирует его фрустрацию в браке с любимой женщиной, где в какой-то момент всё пошло не так.

Несчастье Лены и Серёжи не выкручено на максимум: в конце концов, это не «Нелюбовь». Обоим где-то тридцать, их глаза ещё не погасли, в их будничной холодности ещё нет жестокости, но что-то изменилось, возможно, необратимо — и оба это чувствуют, но не умеют выразить. В их браке сломался секс, но способов говорить об этом необидно они не знают. Пока муж спит, жена мастурбирует с чувством вины и болью в глазах. Пока жена пропадает на работе, муж репетирует с красивой актрисой: есть и поцелуи на сцене, и подъём, и напряжение неразрешённости. Поскольку Лене страшно спросить у Серёжи прямо, что происходит в его жизни (а сама она не знает), она краем глаза смотрит на экран его телефона. Там от актрисы его спектакля мелькают романтические сообщения с сердечками, а привычно безразличный муж закрывает за собой дверь в ванную. Что вообще происходит и когда это началось? Проверяется ли верность ревностью? И значит ли ревность сомнения в себе или борьбу за важные для тебя чувства?

Придумывая «Верность», молодая российская режиссёр Нигина Сайфуллаева берёт героями своих условных ровесников — молодых людей, рождённых в 80-е, чьё взросление пришлось на странное время, когда Россия из страны, где секса нет, буквально за несколько лет пришла к хаосу вульгарной рекламы, сексистских анекдотов и порно. Сексуальная свобода формально появилась, но не была проговорена. Схваченные в газетном ларьке подростковые журналы, пара родительских видеокассет, криво написанные «мастурбация» и «эякуляция», табу на официальный секспросвет и осторожные напутствия родителей про тампоны и презервативы (дай бог если они вообще были) — так выросли Лена, Серёжа и их ровесники. Выросли и поженились. Лет в двадцать с лишним или, может быть, чуть попозже — так и не узнав, какой секс им нравится, что по-настоящему хочет их партнёр, как называется то, что они хотят попробовать, и что вообще можно делать со своими телами.

Привычки разговаривать нет, своё тело плохо знакомо,
а длительное
и регулярное удовольствие кажется чем-то порочным

Старший коллега Лены, главный врач её клиники, в доверительном разговоре рассказывает о гендерной социализации своего поколения — мужчин за сорок. В какой-то момент он мучился совестью за мысли о других, а потом «стал изменять как настоящий мужик», ведь «не изменять — это юношеский максимализм. В сексе все несчастливы, потому что секс — это то, что нельзя, а не то, что можно». Проще изменить, чем поговорить с партнёром о том, что ты хочешь и что тебя не устраивает. Проще метнуться в сторону и вернуться в супружескую кровать как ни в чём не бывало, чтобы «не разрушать семью» и отделить «пустяки» от «настоящего». Лена идёт — к нескольким мужчинам по очереди, из-за подозрений в неверности мужа и жажды вернуть своё тело и что-то себе доказать. Серёжа на самом деле ей никогда не изменял, но тоже измучился их постепенным отдалением.

Дилемма Лены в том, что «пустяки» помогают ей понять себя и свои желания и хоть немного услышать свои страхи. А «настоящее» скучно, пресно, мучительно и не имеет ничего общего с обретением себя. Супружество — коллективно одобряемая цель, «приличная» жизнь с долгом и правилами, где не существует ничего помимо гетеронормативной моногамии. Сексуальное самопознание — территория чего-то настолько запретного, что сложно даже представить в среднестатистическом браке. Декларировать удовольствие страшно — лучше пойти на сторону и оставить свои приключения в сундуке, выбросив ключ.

«Верность» с несколькими постельными сценами — манифест поколения потерянной сексуальности в стране, где про секс или грязно шутят, или советуют оставлять его «в спальне», или обсуждают полушёпотом с самыми близкими друзьями. Потому что говоря о проблемах в сексе с партнёром при других, ты чаще всего обнажаешь и, возможно, предаёшь его. В стране, где многие мужчины ничего не знают об овуляции, а женщины в стрессе записываются на курсы по анальному сексу и минету, чтобы «привязать мужчину», секс в массовом сознании ещё связан с табу, а не с радостью и удовлетворением, у телесности нет языка, а у эротики — экранной репрезентации. Фильм Сайфуллаевой — первый и очень осторожный шаг в сторону разговора о том, что беспокоит в сексуальных отношениях каждого повзрослевшего и неудовлетворённого человека. Возможно, не разговора вслух, а тихого размышления зрителя с самим собой — стартовая точка для рефлексии о собственной сексуальной жизни.

Замкнутые и скованные, главные герои кажутся немыми друг с другом, невротичными и будто напрашиваются на осуждение. Что мешает доверительно общаться вместо того, чтобы изменять из подозрений? Что мешает проявить инициативу, когда рядом дышит и спит каждый день, никуда не отлучаясь, когда-то любимый человек? Но всё встаёт на места, когда мы представляем себе становление сексуальности и взросление Лены и Серёжи — сценарий большинства тридцатилетних в России. Их подавленность — не личная, а поколенческая, их бессловесность — объяснимая. Первый неловкий секс где-нибудь на вписке на чужой квартире или дома, когда родители уехали на дачу — может быть, пьяный, нелепый и, скорее всего, без удовольствия. Живой сексуальный интерес — что-то из подросткового и студенческого возраста, когда пора идти вразнос, экспериментировать и решаться на что-то нетипичное. Потом ранний брак, который начинается с влюблённости и некоторое время подогревается страстью. Позже каждый начинает жить свою жизнь и много работать, чтобы добиться личных целей. Может быть, в этот момент двое впервые живут отдельно и могут позволить себе заниматься сексом как им нравится и в удобных условиях. Но привычки разговаривать нет, своё тело плохо знакомо, а длительное и регулярное удовольствие кажется чем-то неприличным, если не порочным.

Поженившись
и прожив несколько лет вместе, герои драмы ни разу
не обсудили,
что для них значит верность, пока
не столкнулись
с неверностью

Нескольких сцен секса между Леной и Серёжей достаточно, чтобы понять, как мало места в их жизни занимает телесный контакт, несмотря на взаимную безусловную потребность. Так флирт и страсть на стороне кажутся единственным выходом, а подозрительность конвертируется в ревность: без проговоренных ощущений невозможно понять, где твои подозрения оправданны, а где они — результат личного тупика и незаданных вопросов к себе. Даже медицинское образование Лены и её ежедневное соприкосновение с женскими телами не приблизили её к пониманию собственных потребностей. Как и телесная профессия Серёжи не конвертируется дома в сближение с женой. Горечь и правдоподобность «Верности» в том, что большинство самых неприятных и обнажающих правду разговоров ведутся не при первых сомнениях, а после драматических шагов. Да и сам факт секса с другими людьми воспринимается как однозначное поражение в браке, грех, вина и что-то стыдное, что точно ранит партнёра. Поженившись и прожив несколько лет вместе, герои драмы ни разу не обсудили, что для них значит верность, пока не столкнулись с неверностью.

В режиссёрской осторожности сквозит, возможно, неосознанный страх первопроходца: всё «шокирующее», что происходит в «Верности», — норма для западноевропейского кино, осмысляющего сексуальность с первого десятилетия сексуальной революции. Дистанция Нигины Сайфуллаевой и прохлада, в которой на экране существуют исполнители главных ролей Евгения Громова и Александр Паль, — шаги тихо на пальцах на шестой части суши, где не было ни «С широко закрытыми глазами», ни «Любви», ни «Жизни Адель», ни фильмов Катрин Брейя и Клер Дени. Актриса «Верности» слегка отстранённо рассуждает о сексе, тема женской сексуальности в российском мире знаменитостей максимально табуирована, а говорить о сексе в формате личного опыта непривычно, неудобно и совсем против правил не в рамках нишевых СМИ — именно поэтому за информацию о сексе сейчас в первую очередь отвечают независимые издания, блоги или подкасты. Даже гетеронормативный секс для мейнстрима слишком дикий зверь, чтобы к нему приблизиться, не запирая его в ханжескую клетку. «Верность» — один самых важных отечественных фильмов об осознании женщиной своих сексуальных потребностей, за которые прежде наказывали («Прости» Виктора Мережко), стыдили («Маленькая Вера» Василия Пичула), которые маргинализировали («Портрет в сумерках» Ангелины Никоновой), вышучивали (дилогия «Про любовь» Анны Меликян) или жёстко препарировали («Интимные места» Натальи Меркуловой и Алексея Чупова).

Лене из «Верности» недостаёт фактуры и рефлексии, но на неё не рухнуло ни авторское осуждение, ни сарказм — только поддержка противоречивой и не виноватой в запутанности женщины, которая несёт на себе бремя своей эпохи и своей страны. Женщины, возможно, неблизкой и внутренне мизогинной, но очень правдоподобной и знакомой. Режиссёр Нигина Сайфуллаева и сценаристка Любовь Мульменко, кажется, сами этого не планируя, сняли фильм раскрепощения для тех, кто давно перестал слышать своё тело. Тем, кто уже прошёл путь Лены или вырос в контексте, где её колебаний просто не существует, справедливо отругают кино за слишком жирные мазки, рваные реплики и героиню, даже на титрах стесняющуюся своей самости. Но нельзя не признать, что это первый российский фильм о женской сексуальности, который не боится назвать неудовлетворённость базовой проблемой. И для того, чтобы увидеть на экране оральный секс, вам теперь не потребуется закадровый перевод или субтитры. Кино робкое, но необходимое — к сожалению, в большей степени, чем в этом хочется признаться.

ФОТОГРАФИИ: WDSSPR, TNT Premier Studios