Кино«Мужское» и «женское»: Как мужчины снимают мелодрамы без сексизма

В тени женщин

«В тени женщин» — название позднего фильма отца Луи Гарреля и важнейшей фигуры французской новой волны Филиппа — отлично передаёт настроение многих европейских мелодрам, где режиссёры отказываются от доминирующего «мужского взгляда» как с точки зрения сценария, так и в визуализации и подборе актёров. Часто чёрно-белое («Постоянные любовники», «Ревность», «Любовник на день», «В тени женщин»), скупое на эмоциональную палитру и при этом насыщенное живой разговорной речью, кино Филиппа Гарреля уже несколько десятилетий работает в каноне, придуманном в 60-е. Реалистичные обстоятельства, узнаваемые герои, не перенасыщенные броскими репликами ежедневные диалоги и жизненные проблемы, не возводимые в ранг фатальных, с которыми сталкиваются все. В этом методе можно найти и корень обаяния американского мамблкора, и жизнеспособность современных сериалов об отношениях, где нехватка действий компенсируется десятками лишних или нелишних слов.

Проговаривать прежде, чем действовать, заменять поступки словами или делать из слов поступки — Филипп Гаррель, а вместе с ним Эрик Ромер, Жак Риветт и Жан Эсташ, придумали калейдоскоп мужских образов, которым не свойственно то, что мы бы сейчас назвали «токсичной маскулинностью». Будучи самоуверенными, часто тщеславными и эгоистичными, они пребывают в нерешительности перед насущными проблемами, теряются на фоне решительных женщин, понимающих свои желания, и часто пасуют перед честностью своих партнёрш или друзей. Такая мужская позиция чаще всего уязвима — и в «Честном человеке» Луи Гаррель разбирается со своим персонажем нескрываемо жёстко: таская сумки по наущению жены и любовницы из квартиры в квартиру, почти сорокалетний главный герой — существо скорее комических свойств, давно живущее по непровозглашённым партнёрским порядкам.

Стойкое ощущение
от мелодраматических сюжетов 2010-х годов: разделение на «мужское»
и «женское» больше не работает —
есть только обнажённые души

Теми же свойствами обладали двое мужских персонажей в «Друзьях» — дебюте Гарреля. Пребывающие на свободе (в отличие от главной героини на исправительных работах), они не находят в себе ни слов, ни удобного момента бороться за понравившуюся девушку, попадая в ловушку менаж-а-труа — скорее из-за нерешительности, нежели по взвешенному желанию. Герой «В тени женщин» переосмысляет себя, когда понимает, что у его жены тоже есть свои секреты. А отец в «Любовнике на день» перестаёт доминировать в отношениях, когда его дочь знакомится с его любовницей и своей ровесницей — именно взаимосвязь двух симпатизирующих друг другу девушек начинает направлять общую историю.

Европейское авторское кино (по социальным и политическим причинам) в целом построено на изначальном паритете персонажей в большей степени, чем голливудский мейнстрим. Большинство современных режиссёров в источниках влияния упоминают французских мастеров и независимых режиссёров типа Джона Кассаветиса — не концентрируясь на ожиданиях от «мужественности» и «женственности», они рассказывали истории общей боли и растерянности, однако, ни на минуту не теряя из виду, как мужское самолюбие терпит крах при столкновении с нейтральным окружающим миром, не согласным прогнуться под моментальные желания главных героев. Та же нерешительность характерна для главных героев фильмов Хона Сан-Су и Жан-Поля Сивейрака — мастеров несложного и тонко чувствующего кино, построенного на небольших взаимодействиях героев и еле заметных движениях их души. Стойкое ощущение от мелодраматических сюжетов 2010-х годов: разделение на «мужское» и «женское» больше не работает — есть только обнажённые души.

Гей-мелодрамы больше не маргинальны

Долгое время квир-кино существовало в гетто культуры с гетеронормативными представлениями о том, что рассказывать о гомосексуальных отношениях необходимо как-то по-особенному и для своей аудитории. Гомосексуальность перестаёт выглядеть спекуляцией в сюжетах режиссёров-геев, рассказывающих через кино о личном опыте или экранизирующих истории, у которых так мало шансов быть деликатно рассказанными на большом экране продюсерами мейнстрима.

Оглушительный прошлогодний успех «Назови меня своим именем» — как фестивальный, так и зрительский — показал, насколько изменилась публика и почему для гей-мелодрамы не требуется специальных тематических и визуальных ухищрений, ведь перед нами ни больше ни меньше просто история первой любви. Мелодрама об итальянском летнем романе подростка и ассистента его отца-профессора — очень личный фильм для его создателя, открытого гея Луки Гуаданьино, продолжающий традиции европейского кино о взрослении: стоит вспомнить «Дикий тростник» и «Я не целуюсь» Андре Тешине и его более поздние фильмы «Когда тебе семнадцать» и «Наши сумасшедшие годы» (всё это важные вехи гей-кино). Вторым настолько же выстрелившим квир-фильмом стала «Кэрол» — о тайном лесбийском романе манхэттенской жены и юной продавщицы универмага. «Прости, ангел» Кристофа Оноре — ещё один из последних примеров гей-мелодрамы, где вопрос соперничества за сердце одного человека и его душевных колебаний подаётся без объективации гомосексуальных отношений.

Гетеронормативность больше
не единственная рамка для того,
чтобы рассказать любовную историю

Одновременно с Кристофом Оноре во Франции уже давно работает Франсуа Озон, с первых короткометражек исследующий вопросы гендера и права на сексуальность. Сняв несколько фильмов о гомосексуальных отношениях, он успел рассказать истории любви о смертельно больном мужчине («Время прощания»), двоих тайно влюблённых офицерах во время Первой мировой («Франц»), троих совращённых детях из католической среды («По воле божьей»), романе вдовца с подругой жены («Новая подружка») — и экранизировать пьесу Фассбиндера о любовниках с большой разницей в возрасте («Капли дождя на раскалённых скалах»).

Гомосексуальные отношения с первого же своего фильма отображает Ксавье Долан — и принятие чувственности другого будет корпусом большинства его фильмов от «Воображаемой любви» до «Это всего лишь конец света». Гомосексуальные отношения спокойно встраиваются в жанровый нарратив: мастер этого приёма, например, ещё один француз Ален Гироди, строящий интригу вокруг серии загадочных убийств на гей-пляже в «Незнакомце у озера» или приключений главного героя в комедийной роуд-фантасмагории «Стоять ровно». Нельзя не упомянуть и один из главных профемфильмов прошлого года — мелодраму о лесбиянке Тельме датчанина Йоакима Триера, где автор скрестил любовную историю с жанром триллера о сверхъестественной природе человека. Гетеронормативность больше не единственная рамка для того, чтобы рассказать любовную историю — за это мы точно должны быть благодарны самым смелым режиссёрам последнего десятилетия.

Героизм каждый день

Мы помним героические поступки в мелодрамах как широкие жесты, неправдоподобные перемены ради другого и настоящие подвиги в трагических обстоятельствах — в то время как повседневный героизм, самопожертвование в любви и ежедневные забота и старания для другого человека выглядят куда менее зрелищно. «Любовь — болезнь», например, основанная на реальной истории авторов фильма, — неприторная мелодрама о том, чего стоит быть рядом, когда любимого человека поразила тяжёлая болезнь и обстоятельства больше не позволяют вам гулять самим по себе. Темы психического здоровья касается «Мой парень — псих», тоже не по совпадению основанный на личном опыте режиссёра. Он — отец парня с биполярным расстройством, знающий, чего стоит поддерживать отношения с человеком с перепадами настроения, медикаментозной поддержкой, госпитализацией в стационаре и постоянной угрозой рецидива.

«Ржавчина и кость» Жака Одиара переворачивается с ног на голову, когда южный роман молодого бездельника и красавицы — дрессировщицы акул меняется на глазах после того, как ей ампутируют ноги. Одно дело — флиртовать и давать обещания красивой и здоровой девушке, другое — помогать травмированному человеку не сломаться от страха одиночества и немощи. Драма «Всё ещё Элис» — о том же способе неромантической, но необходимой партнёрской поддержки, где мужчина главной героини берёт на себя её адаптацию при болезни Альцгеймера — опять-таки про любовь, которая живёт на каждом шагу, но до поры до времени считалась слишком негероической для большого экрана. Супружескую поддержку в фильме Ханеке тоже нельзя будет обозвать «любовью» — не так нам продают чувства пожилых людей. Вместо улыбчивых стариков, отдыхающих на солнечной лужайке — типичного рекламного образа счастливой старости — Ханеке показывает привязанность ограниченных в общении и движении мужа и жены, где стремительное угасание одной приводит в бешенство и замешательство другого. Все противоречия, однако, не отрицают заботы и желания облегчить боль и участь любимого человека, а заодно лишить себя страдания наблюдать смерть на твоих глазах.

Любовь как подвиг во времена, когда жизненные и исторические обстоятельства против твоего благополучия, — другая важнейшая тема современной мелодрамы о социальной несправедливости. «Лавинг» Джеффа Николса о межрасовом браке в сегрегированном обществе, «Ограды» Дензела Вашингтона о становлении афроамериканской семьи в 50-е и «Если Бил-стрит могла бы заговорить» об испытаниях беременной девушки и её посаженного за решётку по ложному обвинению мужа — это истории ежедневных подвигов, часто на основе реальных событий, за которые герои в своё время не получили награды. Но именно испытание любви несправедливостями истории и храбрость там, где она необходима, делают мужских и женских персонажей в современных мелодрамах настолько своевременными, а их авторов — рефлексирующими и понимающими проявления глубокой любви.

Разочарование после влюблённости

Невозможность окончательного хэппи-энда и подвижность человеческих чувств — свойство фильмов самых чутких режиссёров, понимающих психологию и природу человеческих отношений. Общая ответственность обоих партнёров за свой выбор, одновременное разочарование, усталость друг от друга и постепенное осознание того, что они переросли временные отношения или не могут угнаться за идеалом, — то, что делает мелодрамы двадцать первого века жизнеспособными по сравнению с мейнстримовой классикой жанра из века двадцатого. Да, старое любимое кино, безусловно, предлагает сладкую пилюлю для горьких дней, но не даёт ответов на вопросы о том, как отношения ломаются, портятся и необратимо меняются день ото дня.

Тактильный способ пережить одну любовь и встретиться с новой посредством своей летящей камеры даёт Терренс Малик: в мелодраме «Между нами музыка», построенной вокруг музыкальной сцены Остина, он показывает мимолётность влюблённости через поцелуи, прикосновения, дуновение ветра и музыку, доносящуюся издалека. Этим приёмом ненарративного кино он уже пользовался — включая мелодраму «К чуду», основанную на истории его жизни: Малик рассказывает, как растворились его чувства к одной женщине и зародились к другой.

Суперхит 2017 года, мюзикл «Ла-Ла Ленд» — ещё одна история несложившейся любви из-за разных выбранных дорог начинающих музыканта и актрисы. Сентиментальная оболочка была выбрана Дэмьеном Шазеллом, чтобы перепридумать влиятельнейший американский жанр, мюзикл, и поместить в него жизнеспособный сценарий двух амбициозных людей во вселенной возможностей. Параллельно с театрализованными номерами с массовкой Шазелл выбирает исполнение песен неидеальными голосами актёров, чтобы связать оторванную голливудскую реальность с простыми людьми из плоти и крови с их очень понятными мечтами.

Быть вялыми и решительными, трусливыми и храбрыми, равнодушными и сочувствующими — не «мужское»
и «женское», а общечеловеческое свойство

Несоответствие темпераментов и отношения к жизни Ричард Линклейтер выбирает главной темой последнего фильма трилогии «Before…» «Перед полуночью», где знающие друг друга почти двадцать лет мужчина и женщина открыто говорят о взаимном разочаровании, ссорятся и раздражаются: они устали от совместной жизни, и это видно невооружённым глазом. Именно получасовая ссора с высказыванием друг другу самых потаённых претензий делает «Перед полуночью» таким жизнеспособным фильмом о долгосрочных отношениях, не строящим перед зрителем иллюзий про «долго и счастливо».

На проблемах современных пар, которые пытаются решить их в одиночестве, с психотерапевтом или по совету друзей, работает современное американское независимое кино, вскормленное на фильмах Вуди Аллена и привычке американского образа жизни решать конфликты через терапию. «Возлюбленные» Чарли Макдауэлла рассказывает о двух несовершенных влюблённых в поисках идеала: встречая совершенные копии своих партнёров в заколдованном доме, они ощущают скуку и фальшь, но оказываются заточены в мире собственных фантазий. Бытописатель неврозов Алекс Росс Перри в мелодраме «Золотые выходы» рисует скучающие супружеские пары, где у мужчин не хватает храбрости пойти за заинтересовавшей их девушкой, а у женщин — заботы и внимания опознать нарциссизм и построить счастливые отношения с кем-то другим или остаться в одиночестве. «Золотые выходы» при этом кино не мизантропичное, а очень сочувственное: в героях фильма легко узнаются прототипы средне счастливых пар, давно связавших идею отношений с терпением и компромиссом.

На границу любви и привычки так же внимательно смотрит и Джо Свонберг — его мелодрамы всегда касаются банальности человеческих чувств и закономерных этапов, которые проходят все отношения, разваливаясь или двигаясь дальше. «В поисках огня» изучает парный адюльтер в крепкой семье с маленьким ребёнком, где двух любящих людей поглотило однообразие. В «Собутыльниках» Свонберг рассматривает типичные отношения без обязательств на всю жизнь и проверяет, насколько жизнеспособны краткосрочные сценарии «бойфренд — гёрлфренд», где нет глубокого конфликта, но не хватает и настоящей искры.

Фильмография француза Арно Деплешена тоже касается витиеватости любви, её постоянной укоренённости в наших иллюзиях и стремлении воссоздать нынешними отношениями недостижимый идеал прошлого. В ностальгических «Призраках Исмаэля» главного героя и его партнёршу терзает образ пропавшей первой жены, а над персонажем «Трёх воспоминаний моей юности» довлеет сила первой любви, которую хочется пронести через всю жизнь. Разочарование вызвано внутренними стремлениями или поведением другого? Мы делаем выбор одни или под неминуемым влиянием партнёра? Как бы то ни было, никто из вышеперечисленных режиссёров не следует гендерным стереотипам, давая своим героям выбор быть собой и ответственность за собственное будущее. Быть вялыми и решительными, трусливыми и храбрыми, равнодушными и сочувствующими, слабыми и сильными, иногда в рамках одного характера, но в разных обстоятельствах — не «мужское» и «женское», а общечеловеческое свойство.

Фотографии: A-One Films