КиноСюрприз:
5 неожиданных фильмов-фаворитов Каннского фестиваля
Отличные фильмы, оставшиеся в тени главных призёров
Текст: Камила Мамадназарбекова
Вчера вечером объявили победителей 69-го Каннского кинофестиваля, в программе которого в этом году были сплошь Большие Важные Режиссёры. Фестиваль заслуженно упрекают, что отборщики из года в года тасуют в конкурсе одних и тех же авторов, превращая его в турнир чемпионов, куда очень сложно пробиться молодым. Структура фестиваля действительно устроена так, что путь к шорт-листу чаще всего лежит через все круги — от программы ассоциации дистрибьюторов независимого кино «для своих» к «Неделе критики», потом в «Двухнедельник режиссёров», в «Особый взгляд» и, наконец, в основной конкурс. Так, на «верхний этаж» в этом году переехали Кристи Пую и Ален Гироди. Там их ждал пантеон имён, выделиться на фоне которых было очень непросто: в числе претендентов на призы этого года были, что называется, все свои.
Не сдающий позиций Педро Альмодовар. Брюно Дюмон, совершивший разворот на 180 градусов от метафизической драмы к абсурдистской комедии. Братья Дарденн, виртуозно умеющие рассказывать человечные истории с моралью. Оливье Ассаяс, демонстрирующий в этот раз симпатию к люксовым брендам и умение перенести съёмки в нефтеносные регионы, чтобы закрыть заоблачный бюджет копродукции. Джим Джармуш с рок-н-роллом и поэтическим даром. Румыны, использующие унылую постсоветскую среду как эффектную фактуру для притчи. Убелённый сединами и осенённый многочисленными пальмовыми ветвями Кен Лоуч. В конце концов, уже неизбежный Ксавье Долан, постепенно превращающийся в каннского маскота. Но было в программе и другое кино. Рассказываем о фильмах, которые стали в этом году неожиданностью и настоящим приятным сюрпризом.
«Стоять ровно»
Rester Vertical
режиссёр Ален Гироди
После «Короля побега» и «Незнакомца у озера» уже было ясно, что Ален Гироди умеет показать неконвенциональную сексуальность как универсальную человеческую нежность, вписанную в идиллический пейзаж и захватывающую приключенческую историю. В новом фильме альтер эго режиссёра — высокочувствительный сценарист — путешествует по пиренейским холмам в поисках настоящих волков и вдохновения. Вместо этого он встречает на своём пути разных персонажей: прекрасную пышнотелую пастушку (Индия Хэйр), которая готова родить ему розовощёкого младенца, или невероятной красоты пазолиниевского сельского остолопа, живущего с угрюмым дедом, который целыми днями сидит на крыльце и слушает Pink Floyd. Курпулентные тела, аутентичные крестьянские лица, злобные старики и грубые подростки, семиотически значимый пейзаж — всё это и раньше было в поле зрения Гироди.
Контрасты пейзажа повторяют сюжетные схемы (город и деревня, простор и тупик — горная дорога описывает развитие семейных отношений). Зелёные холмы Пиренеев сменяют грузовые порты Бретани — Франция у Гироди одновременно географически узнаваема и очень условна. В ней есть место мифологии: Аиду и Телемаху, Цирцее и лотофагам. Всё, что у другого режиссёра выглядело бы истерично и трансгрессивно, будь то неожиданное физическое влечение здоровенного фермера к отцу ребёнка его дочери или ассистированное самоубийство старика посредством анального проникновения, у Гироди получается чувственно и органично, пластически выразительно, как барочная скульптура, и невинно, как придворная пастораль. «Хотите сняться в кино?» — «Нет». — «Вы уверены, что вас это совсем не интересует?» — «Совершенно». Избегая клише, в том числе и клише квир-кино, Гироди ускользает от классификаций. В центр картины он ставит почти библейский образ отца-одиночки, преследуемого обществом мужчины с младенцем на руках.
В августовском номере газеты Le Monde diplomatique был подробный репортаж о жизни горных пастухов, пролетариев французской мясо-молочной промышленности. Одна из их главных проблем, наряду с бедностью и постоянным одиночеством, — это волки: по французским законам их нельзя убивать, даже если они представляют опасность. Режиссёру в этом видится метафора необходимого зла политической системы и одновременно контроля над силой своих разрушительных желаний. Отдающее эректильной дисфункцией название на самом деле кодекс чести и одновременно правило выживания в мире хищников — именно так нужно смотреть на волка: не прогибаясь, глядя прямо в глаза, чтобы он тебя не съел.
«Тони Эрдманн»
Toni Erdmann
режиссёр Марен Аде
Ещё один фильм, который трудно было заподозрить в фаворитах и который теперь лидирует во всех опросах прессы и зрителей, — «Тони Эрдманн» немецкого режиссёра Марен Аде, представительницы малоизвестной во Франции «берлинской школы» — кружка студентов и преподавателей, возникшего в нулевых вокруг берлинской школы кино и телевидения. Главный герой «Тони» — пожилой учитель музыки Уинфред — любит дурацкие шутки и розыгрыши. Напугать почтальона или разучить с детьми весёлую песню о смерти и старости на концерте в честь уходящего на пенсию коллеги — лишь часть его репертуара. У Уинфрида есть старая больная собака, но она скоро умрёт. Ещё у него есть взрослая дочь Инес, но она живёт в неведомом ему мире глобализированного капитализма, постоянно ведёт переговоры по телефону и не может ни на минуту расслабиться, потому что она иностранный консультант международной нефтедобывающей компании в Бухаресте.
Сначала Уинфрид наносит дочери сюрприз-визит, но общение заканчивается ушибленным пальцем и признанием, что это были худшие выходные в её жизни. Вместо того чтобы вернуться домой ни с чем, старик надевает парик и вампирские зубы и вторгается в жизнь Инес и её коллег в образе бизнес-коуча Тони Эрдманна. С лёгкостью жонглируя корпоративными терминами, он очаровывает её шипящих подружек и лицемерное начальство, разрывает замкнутый круг кокаиновых вечеринок, фитнес-клубов и пластилинового секса в гостиничном номере. Напряжённая Инес сначала вынуждена подыгрывать из чувства неловкости, но постепенно (очень постепенно, фильм идёт почти три часа) входит во вкус.
Двигатель этой комедии — чувство неловкости, которое Инес испытывает за отца. Марен Аде на протяжении трёх часов показывает его преодоление, точно выверяя нюансы. Конфликт поколений развивается параллельно с конфликтом стилей управления. Как и для молодой румынской экономики, которая стыдится своих национальных особенностей, примирение с провинциальным папашкой с вампирскими зубами для Инес не только гуманистический демарш, но и освобождение и примирение с собой. Кульминационная голая вечеринка вообще заслуживает отдельного семантического и психоаналитического анализа телесности и элементов фольклора в разрешении конфликтов. Неловкость обнажённого тела и невозможность растерянности в ориентированной на результат корпоративной культуре лежит в основе странного юмора этого фильма. Возможно, секрет в том, что эти шутки не очень смешные и вызывают скорее нежность.
«Смерть
Людовика XIV»
La Mort de Louis XIV
режиссёр Альберт Серра
В фильме-натюрморте Альберта Серры «Смерть Людовика XIV» легенда французского кино Жан-Пьер Лео в роли «короля-солнца» день за днём гниёт в собственной постели — словно экзотический фрукт на роскошном блюде. Расшитые кружевом шелка и бархат, золото и пурпур, сочные фиги и нежное мясо дикой утки — всё вызывает отвращение у немощного короля. Каждый кадр этого фильма совершенен по колористике и композиции, игре светотени в складках ткани и сфумато белоснежных париков.
Людовик, окружённый вельможами и докторами разной степени шарлатанства, с самого начала напоминает труп — и тем не менее каждый жест его наполнен изяществом эпохи рококо. Придворные дамы зовут короля присоединиться к увеселениям. Властным стариковским жестом он просит валета поднести ему шляпу, которой лёжа отвешивает дамам поклон. Король отведал яйцо, король медленно прожевал калиссон — каждое движение публично и вызывает шквал одобрений и аплодисментов, как в спектакле какого-нибудь дряхлого великого артиста. В похожей ситуации оказалась публика каннской премьеры, стоя осыпавшая щедрыми аплодисментами каждое слово Жан-Пьера Лео — иконы «новой волны», получившего на фестивале «Почётную пальмовую ветвь» за вклад в кинематограф.
Плоть в век в рационализма осталась главным сюжетом. Прелести маркизы де Монтеспан король вспоминает как пищу, а его собственные внутренности, подвергнутые диссекции, напоминают французские деликатесы. Немалую роль в этой сакрализация плоти играет католический ритуал: кардинал отпускает грехи до обеда, чётки свисают с обмякшей руки. Язык, которым вельможи обращаются к королю, соответствует убранству. А последние радости — гладкая шерсть борзых псов, ангелические кудри четырёхлетнего наследного праправнука или канарейка в массивной клетке — остаются деталями картины. Король умер, да здравствует Альберт Серра. Даже если он больше не герой «Двухнедельника», а идёт специальным показом.
«Бриллиантовый остров»
Diamond Island
режиссёр Дави Шу
Один из призов Недели критики достался французско-камбоджийскому «Бриллиантовому острову» Дави Шу. Это не единственный фильм, название которому дал элитный жилищный комплекс в столице Камбоджи (ещё одна новостройка — бразильский «Водолей» из «Особого взгляда»). В фильм целиком вошёл документальный 3D-ролик, с помощью которого застройщики продают новым камбоджийцам квадратные метры будущего. На его строительстве работают обаятельные подростки от 16 до 25 лет, приехавшие из сельских регионов покорять столицу. По ночам они гоняют на мопедах с неоновой подсветкой, знакомятся с девушками, пытаются завязать с ними романтические отношения.
Привязанность простого парня к старшему брату на мотоцикле, который занимается чем-то нелегальным (возможно, связанным с секс-туризмом или наркотиками), напоминает «Бойцовую рыбку» Копполы, но будто переснятую в духе Апичатпонга Верасетакуна. Тут есть и ночные гонки, и вечеринки в пустых апартаментах с мраморными полами, усыпанными чипсами и подсвеченными волшебным переливающимся неоном. Огромная разница между богатыми и бедными выглядит совершенно сказочно и даже мифологически оправданно, проступая в негромких ночных диалогах. Вдобавок все актёры фильма — любители, которых режиссёр фильма (выросший во Франции камбоджиец) Давид Шу нашел в Пномпене, буквально ошиваясь около стройки.
«Передышка»
Voir du pays
режиссёры Дельфин Кулен, Мюриэль Кулен
Дельфин и Мюриэль Кулен переехали из «Недели критики» в «Особый взгляд» и сразу заняли там достойное место с фильмом про девочек-солдат, которых играют Ариана Лабед («Лобстер», «Аттенберг») и Стефани Соколински, более известная как певица Соко. «Посмотреть мир (Voir du pays)» — таким слоганом французская армия приглашает добровольцев на контрактную службу, в том числе женщин. И вот группа солдат летит домой после тяжёлой миссии в Афганистане, где они потеряли несколько человек убитыми и ранеными.
В рамках программы посттравматической реабилитации их завозят на несколько дней в пятизвёздочный отель на Кипре, где их ждут встречи с психологом и коллективные сеансы работы над травматическими воспоминаниями с использованием виртуального шлема и трёхмерного моделирования пережитой ситуации. Трудно поверить, что во многих армиях мира такая практика действительно является нормой. В свободное время солдаты могут расслабиться в спа и попробовать нормально общаться с обычными туристами: буйными русскими, загорелыми немцами, краснощёкими англичанами.
Солдатики смотрят на оголённые тела, купальники из леденцов, синее море и синее небо, учатся канализировать свою агрессию и не искать повсюду врагов. До поры до времени разнополые сослуживцы остаются товарищами, пока барышень не приглашают прокатиться в горы с виду дружелюбные киприоты. Моделирование агрессии и влияния военных конфликтов на мирную жизнь перенесено на нейтральную территорию — в замкнутый мир отеля и острова. Не всем в итоге удаётся преодолеть развязанные войной худшие инстинкты — но хотя бы героиня Соко отпускает на волю привезённую из Афганистана в носке змею.
Фотографии: Les Films du Worso, Komplizen Film, Capricci Films, Aurora Films, Archipel 35