Под каблуком: 10 роковых женщин в кино

Фильмы о том, как умные красотки ломают жизни мужчинам, снимали всегда, но сороковые годы в Америке прошли буквально под флагом роковых женщин. Классический нуар с Робертом Митчумом — одна из самых печальных историй во всем жанре. Отошедший от дел частный детектив держит небольшую бензоколонку, а свободное время проводит у реки в компании милой девушки. Однажды в его жизнь ворвутся призраки (и реальные представители) прошлого — и все завертится. Старый и нечистый на руку знакомый попросит разыскать сбежавшую с кучей денег невесту, невеста вместо этого предложит вечную любовь, закончится все очень плохо. Никаких поведенческих новостей фильм, в общем, не сообщает — тем больнее за героев. Когда тебе трижды предлагают откровенную авантюру, на третий раз поведется только сумасшедший, когда предлагает Джейн Грир — любой.

Один из главных фильмов «французского Хичкока», Анри-Жоржа Клузо, к тому же идеально подходящий для иллюстрации связи нуаров и эротических триллеров: в 1996 году в Голливуде сняли его ремейк с Шэрон Стоун и Изабель Аджани (между прочим, тоже хороший, что бы там ни говорили рейтинги). Как и в случае с Хитчкоком, любое неосторожное упоминание сюжета здесь грозит обернуться трагическим спойлером — не зря и «Дьяволицы», и «Головокружение» выросли из романов Буало-Нарсежака. Так что придется обойтись тегами: мерзкий муж, закрытая школа, бассейн, заговорщицы, лесбийская связь, помешательство, где труп, кто виноват, кто-то умер?

Лучший фильм на свете по мнению экспертов, опрошенных журналом Sight & Sound, оказывается еще и одним из самых глубоких исследований выбранной нами темы — и источником, из которого будут черпать многие герои нашего списка. Главный герой — детектив со стремительно развившейся боязнью высоты и по ходу фильма все сильнее и сильнее запутывающийся в одной-единственной женщине. Она симулирует сумасшествие и смерть, он видит ее повсюду, а когда обнаруживает рядом с собой, оказывается не в силах держать обиду. Особенность истории по отношению к многим из представленных — в том, что виновницу проблем можно с таким же успехом считать жертвой. Не хочется подытоживать рассказ о «Головокружении» словами о превратностях любви, но столько лет прошло — уже, пожалуй, можно.

Образцовый неонуар, запустивший сразу три голливудских карьеры. Во-первых, это режиссерский дебют Лоуренса Касдана, который до этого сочинил сценарии ко вторым (то есть V) «Звездным войнам» и первому «Индиане Джонсу», а в будущем снимет «Я люблю тебя до смерти» и «Французский поцелуй», но так и останется скорее сценаристом, чем режиссером. Во-вторых, будущего секс-символа восьмидесятых Кэтлин Тёрнер. В-третьих — Микки Рурка, который проводит на экране примерно пять минут в середине фильма и запоминается чуть ли не больше всех остальных (на рейтинговых киносайтах «Жар тела» считается его лучшей ролью после «Рестлера»). Как и положено дебютантке, Тёрнер тут играет всем телом, заманивая в пучину липкой страсти немного ошалевшего от счастья Уильяма Херта: у него усы и худо-бедная адвокатская практика, у нее роскошный дом, узкие бедра и опостылевший муж-мафиози. На пороге восьмидесятых Касдан ведет себя не менее уверенно, чем Де Пальма: лихо снимает с хичкоковского ракурса, как мужская ладонь проникает под женскую юбку и, в принципе, довольно остроумно выдает все содержание фильма в первой сцене. Жар тела, огонь в груди и страсть, которая кажется роковой, но искренней ровно до того момента, как на стол ляжет поддельное завещание. 

Перед тем, как снять «Лолиту» с Джереми Айронсом (тоже, кстати, про роковую будущую женщину), режиссер Лайн был одним из главных специалистов по кинохитам про полуголых красоток с химзавивкой — с 83-го по 87-й у него подряд вышли «Танец-вспышка», «9 1/2 недель» и «Роковое влечение». Фильм в каком-то смысле определяющий: после него стало окончательно ясно, что Майкл Дуглас — главный герой-любовник десятилетия, а Гленн Клоуз больше всего идет играть стерв. Здесь она, правда, одновременно охотник и жертва, движимая не холодным расчетом, а скорее помутненным от страсти и мести рассудком. История классическая — о том, как один коктейль способен разрушить несколько жизней: примерный семьянин некстати заводит короткую, но бурную интрижку с роскошной дамой, готовой на все (и увы, не только в постели). Среди достижений Лайна, вписанных в историю жанра, — нетривиальное освоение кухонного пространства. Сцену у холодильника из «9 1/2 недель» помнят все, но тут есть не уступающий ей эротический эпизод верхом на кухонной мойке. А также вареный домашний кролик.

Вряд ли кому-то надо объяснять, что такое «Основной инстинкт»: классика жанра и не в последнюю очередь крайне успешная попытка Верхувена переосмыслить в Голливуде свои же фрейдистские идеи десятилетней давности («Четвертый мужчина» его голландского периода — подпункт к этому списку). «Основной инстинкт» все смотрели еще в школе, поэтому, наверное, стоит напомнить, как резво Верхувен берется за дело. В первой же сцене секс и насилие переплетаются самым графичным образом, во второй появляются лесбийские намеки, в третьей Шэрон Стоун изрекает программное заявление всех роковых женщин эпохи: «Мы не встречаемся, мы трахаемся». Еще никогда сексизм не выглядел так привлекательно — это достойно того, чтобы пересмотреть фильм свежим взглядом. Ну и сцена с ногами, конечно.

Наглядный пример того, как с эволюцией жанра женщина все больше превращалась в wet dream: Линда Фьорентино играет здесь сверхъестественно холодную сучку в бегах, с ее языка пулеметной очередью летят отточенные сценаристами реплики, а шелковая блузка и юбка-карандаш не теряют свежести, сколько бы их ни задирали мужские руки. В отличие от других образцов жанра, постепенно нагнетающих саспенс, в «Последнем соблазне» мы узнаем о коварстве героини за первые десять минут: муж, провернув под ее руководством наркоаферу, отправляется в душ, а она — в дверь с сумкой выручки. Вроде бы, все карты на столе, остается лишь наблюдать, как ее настигнет расплата — но на следующие полтора часа у режиссера Даля куда более изощренные планы. Впрочем, мораль неизменна: если на тебя, провинциального парня со славным лицом, вдруг свалилась роскошная женщина без трусов, не стоит наивно рассчитывать, что господь услышал твои молитвы и послал тебе счастье.

Первый фильм семейного предприятия Вачовски — которые тогда еще были братьями и еще не были «создателями "Матрицы"» (к этому моменту на их счету был единственный сценарий, проданный за миллион и перелопаченный в довольно ужасный фильм «Убийцы» с Бандерасом и Сталлоне). К реинкарнации нуара эти двое подошли с уже тогда заметной гендерной фигой в кармане, к тому же модной по меркам девяностых: подружка мафиози втягивает в свой хитрый план не какого-то простака, а крепко сбитую Джину Гершон, которая шпатлюет стены в соседней квартире. Одна носит майку-алкоголичку и умеет чинить засор в унитазе, вторая не выходит из дома без красной помады и шепчет, как Рената Литвинова. Вместе они — олицетворение лозунга Girl Power и символ десятилетия не хуже дуэта Траволты и Турман. Кому этого мало — тут уже можно наблюдать черты фирстиля режиссеров, например эффектное использование телефонного аппарата.

Эффектное дополнение не только к этому списку, но и к стартовавшему на прошлой неделе фильму Винтерберга «Охота», где вредная девочка из детсада обвиняет Мадса Миккельсена в педофилии. Завязка почти дословная: провинциальный городок, школьница из уважаемой семьи наговаривает на преподавателя, на суде к ней присоединяется его бывшая студентка-хулиганка. Режиссер МакНотон заигрывает с излюбленным приемом Хичкока (до конца водить зрителя за нос на тему, кто жертва, а кто преступник) до такой степени, что изумлению нет предела, а расстановка сил на глазах меняется несколько раз. Не самый великий фильм на свете, но покажите мне человека, который откажется посмотреть на постельную сцену с участием молодых Мэтта Дилона, Нив Кэмпбелл и Дениз Ричардс.

Принято считать, что Де Пальма — самый очевидный кандидат для этого списка в разделе «Восьмидесятые», но, по иронии, он никогда не эксплуатировал дух той эпохи так дерзко и беспардонно, как двадцать лет спустя в «Роковой женщине». Вызывающий неонуар про лихую воровку как будто издевается над зрителем по всем фронтам: в завязке Ребекка Ромейн крадет драгоценности с полуголой красотки, зажав ее в порыве страсти в туалете Каннского кинофестиваля. Дальше — хлеще: подмена паспорта, путешествие через Атлантику и обратно, смена личности, былые подельники, кровь, любовь, чемодан денег и красивые ноги. В принципе, какие претензии вообще можно предъявлять фильму, который так нагло подмигивает тебе, начиная с самого заголовка.