ИнтервьюПевица Shura о русских корнях, первой любви, космосе и смерти

Поскольку я звоню из России, не могу не спросить про ваши корни. Русская культура оставила хоть какой-нибудь след в вашей жизни?

В общем, да. У меня русская мама, так что я хорошо знала русский язык в детстве. Потом, правда, его забыла, потому что жила с папой. Тем не менее я всегда чувствовала какую-то принадлежность к русской культуре, может, из-за книг, которые мама читала мне в детстве, а может, из-за мультфильмов, которые я смотрела, — в общем, что-то осталось.

если я не ошибаюсь, вы пару раз приезжали в Россию.

Последний раз я тут была в 17 лет, когда приезжала в Москву с одноклассниками — но я была бы рада приехать ещё раз. Раньше я много работала и просто не могла позволить себе путешествовать, зато теперь, благодаря тому, что я езжу в туры, мне удаётся увидеть мир. Так что я бы с радостью побывала ещё раз в России, может, и русский вспомню заодно.

как вы начали писать музыку?

Мне было 13 лет — я начала играть на гитаре, просто потому что мой папа играл. Это был первый инструмент, на который я обратила внимание, ведь гитара была у нас дома. Я разучила простые аккорды и сразу принялась писать собственные песни — мне было совсем не интересно учить чужие.

Семья вообще важная тема в контексте вашего альбома. Вы использовали записи голосов своих родителей и братьев и в принципе много об этом поёте.

Всё верно. Во-первых, я очень люблю свою семью. Во-вторых, я недавно посмотрела «Интерстеллар», и он заставил меня много думать о жизни и смерти, о том, что мы здесь не навсегда и однажды я потеряю своих родителей. Может, это странная тема для поп-альбома. Но мне было важно, чтобы на пластинке были все: мои мама, папа, брат-близнец, пусть хотя бы всего на несколько секунд. Поскольку это моя дебютная пластинка, мне хотелось, чтобы она отражала всю мою жизнь до настоящего момента, так что я использовала в том числе и свои детские записи. Мне очень хотелось это всё запечатлеть. 

над вашим альбомом не работали именитые продюсеры, и он звучит ничуть не хуже крупных релизов. Как считаете,  пластинке сыграла на руку ваша самостоятельность?

Да, определённо. С точки зрения продакшна в альбоме много неправильного и странного звука, не по учебнику. Он не звучит прилизанно или дорого, думаю, отчасти из-за того, что я сама ещё далеко не всё знаю и умею. С другой стороны, это сделано специально: я нарочно добивалась неидеального звука. Иногда я пыталась сделать что-то крутое: использовать бит, который звучит очень современно, или наложить фильтры на голос, чтобы он звучал как сейчас любят, но потом останавливалась на мысли «нет, слишком круто получается». Мне пришлось забыть обо всём «крутом» и нащупать что-то классическое, что и через двадцать лет будет звучать здорово.

В «Nothing’s Real» много отсылок к поп-культуре. вы уже упомянули «Интерстеллар», ещё одна песня вдохновлена музыкой из игры The Last of Us, а другая посвящена персонажу из игры Mass Effect. Вас вообще сильно вдохновляет научная фантастика?

Очень — я обожаю научную фантастику. Не знаю, видели ли вы обложки синглов к «Nothing’s Real», но там тоже полно отсылок: обложка «Indecision», например, это отсылка к фильму «Вспомнить всё». В общем, я гик, очень люблю кино, видеоигры и сай-фай.

ну а видео на «What’s It Gonna Be?» явно вдохновлено фильмами Джона Хьюза. Это вы сами придумали?

Я большая поклонница Джона Хьюза. На самом деле он не только на видео «What’s It Gonna Be?» повлиял, но и вообще на то, как звучит альбом. Меня сильно вдохновили саундтреки к его фильмам. Сама эта песня — классический для Хьюза сюжет — про первую влюблённость, которая случается в школе. Я и клип хотела снять такой, чтобы он был похож на «Клуб „Завтрак“». 

Ещё одна часто встречающаяся тема в вашей музыке — это космос. Почему он вас так увлекает?

Я атеист и не религиозный человек, так что космос — это самое близкое, что у меня есть к религии. Когда мы говорим про космос и вселенную, мы говорим, что он больше нас, он бесконечный, что мы не понимаем его и никогда не поймём полностью. Мне кажется, люди так говорят про бога: он везде, он больше нас и он знает всё. Я не верю в бога, но я часть вселенной. Это близкий мне вид духовности, даже если я ни во что не другое верю. 

всё, что касается гендера, в «NOTHING’S REAL» оставленно двусмысленным. Я, например, слушал песни «Touch» и «Kidz ’n’ Stuff», как песни про мужчину и женщину, а потом из вашего твиттера понял, что это не так. Вам важно оставлять пространство для интерпретации?

Я не могу писать по-другому. Я никогда не использую мужские или женские местоимения, потому что я хочу, чтобы парень — или девушка — могли слушать эту песню и ассоциировать себя с её героями. Если ты так пишешь, значит, твоя музыка подходит для всех — для гетеросексуального мужчины или гетеросексуальной женщины, или гомосексуального мужчины, или гомосексуальной женщины.

Вы говорили в интервью, что вы скромный и стеснительный человек, при этом ваш альбом невероятно открытый, личный и честный. трудно было петь о сокровенном?

На самом деле нет, было легко. Точно легче, чем в жизни! Думаю, я открываюсь через песни, потому что не могу сделать это в жизни. Для меня это способ разобраться с эмоциями и проблемами. Такая форма психотерапии. Может, я не могу в лицо человеку сказать, что он мне нравится, но я могу спеть об этом для сотни тысяч людей.

я читал, что вы в детстве играли в футбол. Это как-то повлияло на вашу музыку?

Футбол научил меня работать: тренироваться, не бояться соревнований и побеждать. Спорт дарит азарт, желание победить — и это навсегда осталось со мной. Мне было важно долго копаться с альбомом, пока я не пойму, что он готов, что он, в моём понимании, безупречен. Выход пластинки был сродни победе в лиге или получению медали. Я не хотела спешить, мне важно было как следует потренироваться сначала. Так что на мой подход к работе спорт повлиял — но песню про футбол я, конечно, не напишу.

Вы похожи на очень упорного человека. 

О да. Все решения в работе над альбомом я принимала сама и никому бы не позволила делать это за меня. На обложке — моё лицо, так что я должна была взять всё под свой контроль. Из двух близнецов я всегда любила командовать. Такой и осталась. 

У вас при этом есть группа. Они как-то участвуют в написании песен? 

Я по большей части пишу всё сама. Бывают моменты, когда я пишу песню, мы начинаем разучивать её для концертов и, например, мой гитарист Люк придумывает какую-нибудь партию на гитаре. Но записываюсь я не так. Запись — это одинокий процесс: я и играю всё, и продюсирую сама, и, может, поэтому это занимает столько времени. 

По песням при этом кажется, что они все построены вокруг какой-то одной мелодии или строчки. Вы так их и пишете?

Для меня мелодия — это самое важное. Обычно она приходит первой: я играю аккорды, пишу собственно мелодию а потом решаю, какой будет текст. Но иногда есть что-то, что очень-очень хочется сказать, и ты ищешь, как это спеть. Но находить мелодические хуки, подбирать вокал и аккорды — для меня это самая интересная часть в написании песен.

Вы чувствуете, что у вас очень современный альбом? Ну, то есть звук под 1980-е, но при этом поп-певица в то время не могла бы выпустить альбом с таким содержанием.

Да, содержание отличается. Конечно, альбом вдохновлён той эрой музыки, но «Nothing’s Real» отличается тем, что это музыка для интровертов — поп-музыка для неловких и стеснительных людей. Музыка в записи может показаться счастливой, эйфоричной, но, если начнёте вслушиваться в тексты, поймёте, что они довольно грустные. Так что это очень современная штука — такое противостояние весёлого и грустного.

Хотя ваша музыка и для интровертов, в ней нет эскапизма.

Всё так. Полно песен, которые помогают тебе убежать от проблем, отвлечься, избавиться от того, что ты чувствуешь. Но я живу у себя в голове: сосредотачиваюсь на проблемах и много думаю, так что мне важно, чтобы существовала музыка для таких людей, как я. Я такой не знала, поэтому и начала её писать: мне казалось, что в поп-музыке не показывают подобных мне людей. Я могу наслаждаться чужими песнями, но я не чувствую связи с их героями. Поэтому я делаю такую музыку на свой лад и затрагиваю важные мне темы так, как я умею. И эскапизма в этом нет.

Фотографии: Shura, Shura/Facebook