Развлечения«В душе огромная дыра»: Коллектив «Гоголь-центра» о закрытии театра

29 июня департамент культуры Москвы объявил о разрыве трудовых отношений с прежним руководством «Гоголь-центра»: должности художественного руководителя и директора театра вместо Алексея Аграновича и Алексея Кабешева займут Антон Яковлев и Александр Бочарников. Режиссёр Кирилл Серебренников, руководивший театром с 2012 по 2021 год, назвал смену руководства фактическим закрытием «Гоголь-центра» из-за антивоенной позиции коллектива. Мы поговорили с актрисой Екатериной Стеблиной, режиссёром и видеохудожником Ильёй Шагаловым и актёром Игорем Бычковым о том, каково было работать в «Гоголь-центре» и что для них значит закрытие театра.

Екатерина Стеблина

актриса

 В 2008 году я поступила на курс к Кириллу Серебренникову в Школу-студию МХАТ, в 2012-м его окончила, а в феврале 2013-го мы открыли «Гоголь-центр». Главная особенность нашего театра — то, что мы все работали не из-за денег, не из-за славы и не в каких-то корыстных целях. Просто мы все очень любили и любим друг друга. У нас была одна цель — донести зрителю свою мысль, рассказать свою историю.

Даже с приглашёнными режиссёрами процесс всегда строился на любви и творчестве. А с кем такие отношения не складывались, мы прощались. Честность, любовь и уважение друг к другу всегда были нашими основными принципами.

Когда Кирилла Серебренникова лишили поста художественного руководителя театра, я переживала это тяжело. Чувствовала злость от несправедливости, ужас от того, как люди глупы и мелочны. Но по сути, тогда «Гоголь-центр» никак не изменился, потому что Алексей Агранович — друг Кирилла Семёновича и Кирилл всё равно всегда принимал участие в жизни театра: смотрел все премьеры, помогал, подсказывал.

24 февраля я была на даче с мужем и детьми, новости о военных действиях застали меня там. Первое время все в театре постоянно и очень эмоционально обсуждали происходящее, плакали и были в шоке от ужаса. Потом стало немного спокойнее, как бы ужасно это ни звучало, человек ко всему привыкает. Это просто стало частью нашей жизни.

Выражать антивоенную позицию вместе не страшно. Наверное, по отдельности каждый боится за себя, за своих детей — лично я бы не хотела сесть на 15 лет или быть избитой дубинкой. Но говорить от театра вместе нам было не страшно — мы просто поняли, что будет правильным и справедливым поступить именно так.

Мы ожидали закрытия «Гоголь-центра» каждые полгода работы, потому что постоянно приходили какие-то угрозы, слухи. Поэтому в последние месяцы, когда у художественного руководителя и директора заканчивались контракты, мы ожидали, что их не продлят, но я до конца не верила в это. О закрытии я прочитала в новостной ленте, а на следующий день мы все собрались на последнем спектакле «Я не участвую в войне» по стихам Юрия Левитанского. Зал был переполнен, аншлаг, зрители сидели друг у друга на головах — просто невероятно! Тогда наш директор объявил, что «Гоголь-центр» закрыт навсегда.

У меня в душе огромная дыра, пустота. Это просто невозможно. То же самое, что прийти в Третьяковскую галерею, снять все картины и повесить свои каляки-маляки, — мне кажется, что с нашим театром сделали именно это. Закрытие «Гоголь-центра» — это закрытие моего дома. Места, где я творила девять лет, где мы с друзьями искали новые формы, рассказывали зрителю. Где мы все вместе росли. Мне пока тяжело это принять и обратить в слова, думаю, полное осознание ещё не пришло.

Дальнейшие планы? Посмотрим. Мы живы, мы есть друг у друга, мы молоды, полны энергии и творческих идей. Поэтому я думаю, что всё впереди. Многие говорили, и я повторюсь: «Гоголь-центр» — это не место и не стены, а люди. Надеюсь, что ещё обязательно найдутся стены, в которых мы сможем показать уже имеющийся спектакль и поставить новые. Наш зритель снова будет счастлив, а мы будем счастливы вместе с ним.

Илья Шагалов

режиссёр и видеохудожник

 Было удивительное время, когда мы попали в один синергетический поток — поступили на один курс, и дальше уже всё складывалось само собой. У нас были суперстуденческие годы, потом «Винзавод», проект «Платформа» и как следствие — «Гоголь-центр». Ничто не завершалось, ничто не начиналось, всё двигалось по инерции, перетекая из одного в другое.

Главная особенность «Гоголь-центра» — это бесстрашие к эксперименту и развитие зрительского вкуса. Было невероятно круто вдохновенно творить, регулярно пробовать что-то иное, ошибаться, падать, вставать, идти дальше и открывать неизведанное, невиданные прежде территории. Ещё большую радость доставляло делиться этим со зрителем. Главными достоинствами «Гоголь-центра» всегда были свобода и коллектив. Этого будет не хватать больше всего, потому что первого не осталось, а второе рассыпалось как ртутные шарики.

Когда началось дело «Седьмой студии», было непростое время, мы столкнулись с реальностью. Это переломный момент в жизни каждого из коллег, особенно молодых. Мы все стремительно повзрослели и поняли, что как прежде уже не будет никогда. Старались ходить на все слушания: Кириллу невероятно важна поддержка каждого, даже если он в этом никогда не признается. По иронии суд оказался местом встреч знаменитостей и идентификацией на персональную человечность. Тогда театр погас на секунду, но только затем, чтобы воспрянуть с новой доказательной силой. Я считаю, что за время домашнего ареста Кирилла Серебренникова были выпущены самые пронзительные работы «Гоголь-центра».

Новости о вводе войск застали меня в одной майке с чашкой кофе у окна. Я так и остался там стоять навсегда. С тех пор пережил множество состояний — от апатии до одержимости говорить о том, что происходит. Кирилл Серебренников учил нас не врать и не бояться, и театр соблюдал эту установку всё время — были выпущены спектакли «Я не участвую в войне» и «Берегите ваши лица». Даже если вы не успели посмотреть спектакли, то хотя бы прочитайте названия.

Наше сознание бесконечно гонит негативные мысли — все знали про введение войск, но никто не верил. То же случилось и с театром. Я не мог поверить, а спустя время почувствовал обнуление. Затем обновление. Пространство высвободило новые возможности. Это были очень важные, классные, возможно, лучшие десять лет, но настало время двигаться дальше. Мы все живы, нам есть что сказать, и у нас всё ещё впереди. Если не здесь, значит где-то ещё!

Закрытие «Гоголь-центра» — очень дорогой, болезненный урок. Это конец эпохи. Но даже если мы физически движемся назад, время продолжает идти вперёд. Теперь просто нужно искать новые формы выражения и держать марку. Нас можно выселить из ГЦ, но и в нас, и в наших зрителях он останется навсегда.

Сейчас нужно взять паузу, позволить себе всё понять и почувствовать. При этом у меня созревает активная выставочная деятельность, я дебютировал с полным метром, планирую дальше развивать и исследовать язык медиа. Я верю и стараюсь смотреть позитивно даже против солнца.

Игорь Бычков

актёр

 Мне хотелось какого-то движения в актёрской профессии, желательно в интересном месте, которое соответствует моему видению театра и искусства. Когда я ещё учился на первом курсе, я ходил смотреть спектакли «Седьмой студии» и понимал, что это именно тот театр, которым я хочу заниматься.

Я начал работать в «Гоголь-центре» с 2012 года — окончил театральный институт, пришел к Кириллу Семёновичу и сказал, что хотел бы играть у него в театре. Сначала он ответил, что пока не знает, куда меня взять, потому что в труппе слишком много молодых ребят. Но потом я пришёл на кастинг в мюзикл «Пробуждение весны». После кастинга я увидел двух своих однокурсников, и у нас было собеседование, а не стандартный показ в театре, когда вы приходите и играете отрывки. Мы просто разговаривали, Кирилл Семёнович спрашивал о нашей жизни, о том, почему мы хотим именно в «Гоголь-центр». Через час он сказал: «Добро пожаловать в „Седьмую студию“!»

Работать было очень комфортно, потому что в театре у меня было много друзей-артистов: со многими я был знаком с самого детства и на протяжении моей жизни мы шли всегда вместе. «Гоголь-центр» стал для меня настоящей школой жизни — там я научился не бояться людей и вообще очень многого не бояться. Научился доверию и правде, а правда — залог будущего. По сути, институт не заканчивался и не заканчивается до сих пор уже на протяжении десяти лет.

Когда Кирилла Серебренникова лишили поста художественного руководителя, было сложно, но мы в принципе никогда не жили легко. Каждый год «Гоголь-центр» был на грани. И когда Кирилл Семёнович ушёл, было тяжело, больно и обидно, но мы понимали, что должны продолжать работать во что бы то ни стало.

25 февраля у меня была репетиция. Мы обсуждали военные действия, но больше просто по-человечески: делились болью, тревогой, чувствовали опустошение. Наша позиция тоже была понятна сразу — мы перестали выходить на поклоны. Но в остальном просто продолжали работать дальше, делали своё дело.

Мы не знаем тех, кому перейдёт руководство «Гоголь-центром», но говорить, что всё в порядке и у театра просто сменилось руководство, тоже странно. Ничего не в порядке, главным образом для культурной составляющей. Мы лишаемся нашего прекрасного директора Алексея Кабешева и художественного руководителя Алексея Аграновича — это наши родные люди, с которыми мы обязательно будем продолжать работу. «Гоголь-центр» — большая семья. И ужасно больно, что, оказывается, можно просто убрать название, при всей успешности труппы поставить в руководство новых людей, которые никому не знакомы. На мой взгляд, такие решения должны приниматься полюбовно, а не так.

Я не буду продолжать работать в Театре имени Гоголя — не вижу смысла просто находиться в здании и сидеть на окладе. Слава богу, все живы, так что у нас осталась большая команда и мы что-нибудь придумаем. «Гоголь-центр» — это в первую очередь команда, а не здание.

ФОТОГРАФИИ: «Гоголь-центр», Ира Полярная