СтильСфера искусства:
7 художниц, которые делают фантазийные маски

Настю можно назвать мультидисциплинарной художницей — она реализует себя в фотографии и музыке, в диджитал-медиа и дизайне, рассказывая, что любит переключаться с одного на другое и что работа сразу в нескольких направлениях мотивирует её. За арт-аксессуары она взялась около семи лет назад, будучи одной из участниц диджейского дуэта Maiden Obey. Пилепчук придумывала костюмы для выступлений, а маски стали отличным способом привлечь внимание к ярким образам. Постепенно количество выступлений уменьшилось, но интерес к маскам не пропал, и девушка начала выполнять их на заказ.

Притяжение к маске как к объекту Настя объясняет тем, что родилась и выросла в местах, где ещё живы языческие ритуалы: для шаманов маски — это и защита от злых духов, и путь к перевоплощению в других существ. В интервью журналу i-D она называет одной из своих любимых художниц Бьорк: «Думаю, что она повлияла на моё видение. Но в создании масок я черпаю вдохновение и из множества других вещей: людей, природы, культур, настроений. Например, одна из моих масок похожа на капли водопада, вторая выглядит как ледник, который я видела в Исландии, третья изображает настроение, которое у меня было в момент, когда я её делала». Сегодня Пилепчук одна из самых известных российских художниц, создающих маски, а мы уверены, что Бьорк — именно та персона, которая могла бы их носить.

Полина Осипова родилась в Чебоксарах, а после девятого класса переехала в Санкт-Петербург, где её творческая энергия смогла найти выход: она начала создавать аксессуары и украшения, используя ручную вышивку. Художница рассказывает, что увлечение было естественным: многие женщины из её семьи вышивали, соблюдая традиции Чувашии. В работах Осиповой соединяются наивность и легковесный китч, отсылки к «русскому народному» и ирония на тему сегодняшнего дня.

О молодой художнице пишут международные издания, а ещё она сделала инстаграм-маску для Gucci. «Вышивка — медитативный процесс, который в некотором смысле опустошает вас, давая вам время и энергию для размышлений над своими чувствами и окружающим миром. Это очень помогло мне справиться с трудными временами», — рассказала она в интервью журналу Garage. Полина создаёт маски-«слёзы»: «Я придумала их, когда устала от своих кругов под глазами, вдохновившись чувашским свадебным обрядом „плач невесты“ и… бабушкиной люстрой. Когда я их делала, то не думала, что они станут настолько популярны — видимо всем хочется плакать красиво, хрусталём».

Наталья родилась в Севастополе, изучала географию в МГУ и современное искусство в «Свободных мастерских» в ММОМА. Сегодня живёт и работает в Роттердаме, создавая арт-объекты с использованием вышивки. «Три года назад я посетила музей истории ГУЛАГа, где среди вещей, которые заключённые использовали в быту, были тряпичные маски для защиты лица от холода, — говорит она. — Грубо сшитые из ткани с цветочным паттерном, с тяжёлой историей, они тронули меня, образ остался в памяти и вдохновил на появление в каждом моём проекте такого персонажа, как маска-дух». Маска-дух, рассказывает Наталья, может олицетворять собой место или эмоциональное состояние, быть воспоминанием или предвестником будущего. Например, в проекте «Столетняя война» красная маска-дух — это персонаж без кожи из детского кошмара. Во сне он наблюдал за художницей, а на выставке — за посетителями.

Маски Грезиной продаются. Они, правда, не предназначены для ношения на лице, хотя у каждой из них есть длинные завязки. Зато они могут украшать интерьер. «Я думаю, что маска как символ всегда была актуальна. Сейчас, живя в социальных сетях, можно, с одной стороны быть кем угодно, а с другой — тяжело сохранить приватность своей жизни. Маска становится помощником в этом процессе, может защитить или даст возможность примерить множество идентичностей. Ещё это связь с чем-то первобытным, когда человек для коммуникации с природой переодевался в животных. Сейчас маски в инстаграме — это тоже форма коммуникации с новым цифровым миром и его пользователями».

Москвичка Венера Казарова окончила Московский государственный университет дизайна и технологии, работала художником по костюму и стилистом, а сегодня творит на стыке арта и дизайна одежды. Работы Венеры уникальны и моментально узнаваемы: чаще всего она использует обычную белую бумагу, чтобы воплощать фантастические образы для спектаклей, перформансов и шоу-показов. Не так давно в её инстаграме появились образы с масками. «Мои персонажи возникают спонтанно, каждый образ — это микс из моих ощущений и впечатлений, полученных за последнее время, — объясняет художница. — Я создаю костюмы и сет-дизайн, но маски — самый быстрый способ высказывания, а сейчас ещё и форма визуального дневника».

Казарова говорит, что в своих перформансах она часто закрывает лица, поскольку ей нравится полностью придумывать персонажа: и стиль, и внешность, и черты его лица. А общий тренд на маски в современном искусстве и моде объясняет стремлением защититься, спрятаться, остаться анонимным, а вместе с тем — неуязвимым. «Мне самой очень важно знать, что помимо пробок, эпидемий, финансовых кризисов и прочего мир может быть красочным, воздушным и сказочным», — сказала она в одном из своих интервью десять лет назад, и сейчас эта цитата звучит более чем уместно.

Мы уже подробно рассказывали о молодой художнице из Нижнего Тагила Алисе Горшениной, но было бы несправедливо обойти её стороной в этом обзоре. «Первую маску я сделала в 2015 году, — вспоминает Алиса. — В то время я находилась в изоляции от мира современного искусства, не знала, что актуально, а что нет, да и мне не нужно было это знать. Тогда я была в составе арт-группы Second Hand, где нас было трое, и предложила сшить одинаковые маски, чтобы показать нас как единое целое, как людей, объединённых общим делом. И вот когда я сделала свою маску и надела её, то что-то почувствовала. В памяти оживали воспоминания из детства, проведённого в деревне. О том, как я и местные дети холодным январским вечером ходили колядовать, ряженные, в масках, в костюмах».

Группа давно распалась, но Алиса по-прежнему делает маски, потому что они ей нравятся. У масок-объектов нет конкретных смыслов, но они полны персональных символов: «Они меня не маскируют, напротив, каждая из них показывает ту или иную грань меня». Это отчасти объясняет тот факт, почему Горшенина не продаёт свои маски: вписываясь в физические и диджитал-инсталляции, они остаются чем-то личным, почти интимным, частью самоидентификации художницы.

У Марии диплом архитектора, но уже несколько лет она занимается керамикой, создавая очень поэтичные вещи. Работе с глиной она обучалась в Строгановском училище, а особенную технику «раку-яки» постигала у итальянских мастеров в Тоскане. «Маски возникли спонтанно, — рассказывает Мария, — мы с друзьями снимали видео для моей сольной выставки и захотели, чтобы в ролике появились живые существа, прячущиеся в лесу. Выставка пришлась на преддверие Нового года, и я сделала инсталляцию „Новогоднее застолье“, куда пригласила всех своих героев встретить Новый год и проститься с тем, что отжило. Во мне, как и в каждом человеке, живут разные персонажи, которые имеют свой характер, смысл, они нужны нам для чего-то. Их я и отобразила в керамических масках». Мария рассказывает, что в настоящий момент занимаемся обустройством квартиры и керамические объекты отлично вписываются в любой интерьер как предмет искусства. Это вдохновляет художницу продолжать их делать. Сейчас она готовит новую серию из своей любимой красной глины.

Прежде чем запустить собственную марку Omut, Настя Климова много экспериментировала с одеждой и аксессуарами, работала с различными материалами. В итоге она остановилась на металлических цепочках, которые переплетаются в крупные нательные украшения, платья, топы и маски. «Я думаю, что популярность масок, как виртуальных, так и физических, тесно связана с духом времени, — объясняет Климова. — Свободой выбора идентичности или даже нежеланием концентрироваться на одной-единственной, совершать окончательный выбор. Ты можешь перепридумывать себя, быть кем угодно: мужчиной, женщиной, киберсуществом, арт-объектом. А онлайн-пространство даёт нам возможность и фиксировать все свои сущности, и скрывать своё истинное лицо».

Под маркой Omut Настя начала делать маски в 2011 году, задолго до общемирового тренда — ей как тогда были интересны темы защиты, укрытия и двойных смыслов. «Маски — одни из самых инстаграмоёмких изделий марки: они собирают лайки и комментарии, запоминаются и цитируются, но прямой корреляции с продажами я не вижу, — замечает дизайнер. — И хотя и я, и мои друзья не раз опробовали на себе вау-эффект масок на вечеринках, люди по-прежнему предпочитают покупать для реальной жизни более утилитарные и понятные вещи».