Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

СтильПорок на экспорт: Почему новый русский стиль вошел в моду

Как поколение молодых дизайнеров переосмыслило постсоветское наследие и попало в точку

Порок на экспорт: Почему новый русский стиль вошел в моду — Стиль на Wonderzine

Текст: Анастасия Полетаева

«Хоть я и являюсь автором крупнейших изданий на эту тему, я пророк пессимистический: русской моды — нет! Есть русский стиль в одежде: это меха, бриллианты, жемчуга, шапки, яркие сочетания и определённые формы кроя. <…> Я ищу в России не наносное американское влияние в разгуле хулиганства 1990-х, а что-то более национальное, более широкое, более аутентичное. Осколок осколка не является для меня произведением искусства. Однако я желаю Гоше (Рубчинскому. — Прим. ред.) успеха», — рассказал историк моды Александр Васильев «Афише Город» в начале 2015 года.

Это одиозное интервью влилось в волну паникёрских настроений, которые витали в воздухе в связи с резким ослаблением рубля. Конечно, начавшийся в 2014 году экономический кризис имел ряд более серьёзных последствий, чем трудности российской модной индустрии. Но именно из-за него все резко вспомнили, что богатые русские клиенты сделали наш luxury-рынок одним из самых крупных в мире и создали условия для появления отечественных (чаще всего недешёвых) марок. Этот хлипкий новенький фундамент мог в одночасье развалиться просто потому, что у людей стало меньше денег. Вопрос «А что у нас, собственно, с модой?» резко стал злободневным, привязанным к патриотизму, делению на «наших» и «чужих», и стремительно ухудшающаяся финансовая ситуация нисколько не способствовала элегантности дискуссии. 

 

Политика не формирует модную повестку, но она создаёт информационный фон, и в случае с Россией и бывшим СССР этот фон очень заряженный

 

 

С тех пор прошло почти два года, а мир так и не рухнул. Мы стали тратить деньги на вещи аккуратнее, некоторые марки закрыли часть российских бутиков или вовсе ушли с нашего рынка, а & Other Stories перестал казаться таким уж демократичным брендом (спасибо евро по семьдесят шесть). Однако у ЦУМа растут продажи, большинство людей так и не отказались от Zara и H&M из соображений импортозамещения, а популярные в России премиальные марки вроде Alexander Terekhov и Ruban работают как работали. Не без труда, но все приспособились к новой реальности, и удивляться тут нечему. Сюрприз пришёл с абсолютно неожиданной стороны: что бы ни думал Александр Васильев, у России вдруг появился ясный и громкий fashion-голос. Настолько громкий, что перекрыл почти все остальные на международной арене, и марка Рубчинского, «осколок осколка», — в первых рядах этого внезапного триумфа.

Россия и российская культура уже давно не имели внятного влияния на то, что происходит на большой модной земле. Мы по праву гордились тем, что Майя Плисецкая была музой Коко Шанель, а бежавшие из СССР аристократки становились в Париже знаменитыми манекенщицами и лучшими вышивальщицами. Почти сто лет назад дягилевские «Русские сезоны» всерьёз впечатлили не только любителей и профессионалов балета, но и модельеров, да и коллекцию Ива Сен-Лорана «Русские оперы и балеты» 1976 года до сих пор вспоминают с придыханием. Тогда речь действительно шла о мехах и бриллиантах, об экзотической роскоши царской России, мифе о сундуках, ломившихся от тяжёлой парчи и соболей.  

Последним большим оммажем той эпохе была русская коллекция Джона Гальяно осень-зима — 2009. Джон отталкивался от образов из русского и балканского фольклора: по подиуму шли холодные красавицы в многослойных образах, будто бы припорошенных суровыми сибирскими метелями. Это был красивый и очень своевременный финальный аккорд в ностальгии по былому великолепию. Уже через несколько лет мир захочет другой моды, в которой не будет места фарфоровым сказочным принцессам в корсетных платьях. И царской России с её пышностью там места не будет тоже. 

 

 

Передовые идеи чаще всего возникают в переломные моменты истории, во времена кризисов и культурных катаклизмов. Пока расцветавшие на базе внушительных бюджетов дизайнеры вроде Ульяны Сергеенко устраивали масштабные показы на кутюрной неделе в Париже, в постсоветском пространстве (выражение, успевшее набить оскомину, в том числе благодаря частому упоминанию в Dazed и Vice) зрела настоящая революция, которая существенно изменила облик международной моды. Мы не можем знать, как бы приняли Демну Гвасалию и Гошу Рубчинского в индустрии, появись они в другое время и в другом контексте. Но сейчас, в этот конкретный момент времени именно эти дизайнеры вдруг точнее всех попали в настроение потребителей роскоши нового поколения, которое уже не считает Dolce & Gabbana воплощением всего самого красивого.

В коллекциях видных молодых дизайнеров, выросших в перестроечную эпоху, нет ничего напоминающего о маковках собора Василия Блаженного и шапке Мономаха. Они делают довольно агрессивную с точки зрения эстетики одежду, в которой есть и злость оторванных от потребительских благ жителей СССР, и азарт молодёжи, покупавшей за доллары джинсы у гостиницы «Украина», и весь визуальный ядерный ад моды девяностых, которая актуализировалась опять.

Как отмечают критики, это своевременное напоминание о том, какой сильный отрицательный заряд несли в себе постсоветские девяностые: мужчины в дорогих плохо сидящих костюмах, красивые женщины в откровенных платьях и одновременно стиль улиц из «спальных районов». Это не «эстетика ПТУ» и не «лихие девяностые», а бурлящая солянка всего и сразу. И в сложное, даже опасное время именно в этой солянке нашёлся раздражённый нерв, который априори не могут предложить потребителю дизайнеры из Италии, Франции или США. 

 

 

В этот раз мы можем предложить миру нечто более злободневное, чем шапки-ушанки, шубы в пол и разухабистые сарафаны

 

 

Конечно, не стоит воспринимать эту тенденцию как коллективное усилие Рубчинского и Гвасалии, приложенное к одной точке. Во-первых, эти дизайнеры делают разную одежду для разных целевых аудиторий. Эстетика скейтеров и футбольных фанатов, прославившая Рубчинского, имеет не так много общих точек с дайджестом переосмысленных кодов из разных эпох, который предлагает Гвасалия в Vetements. И конечно, ещё меньше общего у нее с постмодернистским Balenciaga Демны. Если и есть у них что-то неоспоримо общее, то это Лотта Волкова. Стилистка дружит и с Гошей, и с Демной, ходит на показах у обоих, консультирует дизайнеров, собирает образы на их шоу и части съёмок. Всех троих объединяет чёткий, профессиональный подход к делу с холодной головой: никакого «бизнеса по-русски». «Нам нужна система. Мы хотим делать то, что нам нравится, и система нам в этом помогает», — подтверждает Лотта.

И Vetements, и Gosha Rubchinskiy показываются и продаются в правильных местах, общаются в нужными байерами, дружат с влиятельными людьми. Они хотят делать одежду, которая продаётся, а не просто несёт на себе отпечаток неизъяснимой и сложной русской души. И это сочетание перестроечной и постперестроечной озлобленности с бизнес-просчётом каждого шага принесло свои плоды. Разве до этого мы видели хоть одного дизайнера из постсоветского пространства в кресле креативного директора модного дома уровня Balenciaga?

Свою роль, думается, сыграло и то, как неприглядно выглядит сейчас Россия в политическом смысле. Публике всегда нравились борцы за справедливость, которые стараются расшатать прогнившую систему, — вспомните хотя бы популярность Навального, Павленского и Pussy Riot в англоязычной прессе. И в этом контексте дизайнеры тоже начинают отчасти восприниматься как художники, которые искусством отвечают на насилие. Пионерские лозунги на футболках Рубчинского и утрированная форма советских школьниц Vetements выглядят как зловещее предостережение в условиях, когда разговоры о возвращении тоталитарного режима звучат всё чаще. Вышитая на платьях украинской марки Maria Hitcher цитата из песни Земфиры «Тут такие перестрелки» звучит куда трагичнее, чем если бы её вышили в итальянских сарториях. 

 

 

Другая украинка Юлия Ефимчук делает вещи с принтом «Господи, помоги мне выжить среди этой смертной любви» — знаменитой фразы с граффити на Берлинской стене, где целуются генсеки Эрих Хонеккер и Леонид Брежнев. Художник Слава Могутин выходит на подиум Hood By Air не потому, что он красивый и в татуировках, а потому что в 1995 году он бежал из гомофобной России, где его притесняли. Нет, политика не формирует модную повестку, но она создаёт информационный фон, и в случае с Россией и бывшим СССР этот фон очень заряженный. Продукты нашей современной культуры невозможно воспринимать сейчас в вакууме. 

То, что Россия стала всем интересна, заметно повсеместно. Покупатели из других стран охотно приобретают, например, вещи с надписями кириллицей — такие делают и вышеперечисленные марки, и Walk of Shame, и украинская Poustovit. Это явление разрослось настолько, что на сайтах с дешёвыми футболками появляются отдельные разделы для вещей с надписями на загадочном русском (там можно найти любопытные экземпляры с принтами «Я люблю водка» и «Анжела»). С другой стороны, надписи о России на английском принимают не хуже. Vogue.com посвятил отдельный фичер толстовкам, которые придумал Всеволод «Север» Черепанов — модель агентства Lumpen, участвовавший в показах Vetements и Gosha Rubchinskiy. Он заказал несколько экземпляров с надписью «Russian Mafia New World Order», и как только фото толстовки появилось в его Instagram, на него посыпались заказы, причём большинство — из Австралии и США. Выяснилось, что в мире есть немало желающих примкнуть к «русской мафии» — теперь под этим понимают не бандитов из 90-х, а волну остромодных дизайнеров с самой бодрой одеждой на рынке. О толстовках «Zemfira» и вспоминать не стоит — вы о них точно слышали.

Можно сколько угодно говорить о торжестве стилизации и паразитировании на постсоветском наследии — это неважно. Неважно и то, как долго продлится минута российской славы на международном модном рынке. Мы имеем то, что имеем: неблагополучие советской и постперестроечной России стало одним из самых сильных месседжей в сегодняшней индустрии, и в этот раз мы можем предложить миру нечто более злободневное, чем шапки-ушанки, шубы в пол и разухабистые сарафаны.

Фотографии: Киностудия имени М. Горького, Yulia Yefimtchuk+

 

Рассказать друзьям
11 комментариевпожаловаться