СтильЧто случилось
с высокой модой
и кому она нужна

В Париже закончился весенне-летний сезон Недели моды от-кутюр, оказавшийся богатым на примечательные события. Здесь Марко Дзанини показал дебютную коллекцию для Schiaparelli, а Vionnet продемонстрировала линию демикутюра, созданную Хуссейном Шалаяном. Традиционные игроки рынка, Chanel и Dior, также внесли оживление в наши ленты новостей: на их шоу модели ходили в нарядных вечерних платья с кроссовками, что для кутюра — прецедент. Мы решили разобраться в том, что такое настоящий haute couture, что с этой институцией происходит в XXI веке и зачем она нужна обычным людям.

Если говорить кратко, кутюр — то, с чего начиналась мода в ее нынешнем понимании. Термин был введен английским дизайнером Чарльзом Фредериком Уортом, чьи коллекции отшивали в Париже, еще в середине XIX века. Строгие рамки кутюр приобрел через сто лет. В 1945 году влиятельная французская организация Chambre Syndicale de la Haute Couture решила, что для того, чтобы стать кутюрье, нужно произвести пару несложных манипуляций. Например, открыть собственное ателье в Париже, нанять как минимум 15 человек на полный рабочий день и шить одежду для частных клиентов с примерками, а также — как маленький бонус — показывать 25 луков для повседневности и вечера в рамках Недели высокой моды в Париже дважды в год. Прочитав этот список, вы не удивитесь, что сейчас членов Chambre Syndicale de la Haute Couture — около 10: Alexis Mabille, Chanel, Giambattista Valli, Jean Paul Gaultier, Maison Martin Margiela и другие. Есть и несколько приглашенных дизайнеров, которые соблюли чуть менее строгие правила и получили возможность попасть в официальное расписание кутюрной Недели. Это, например, Atelier Versace, Rad Hourani и Viktor & Rolf. Одновременно pret-a-porte показывают двести марок — получается, кутюр скорее мертв. Интересно, насколько маленьким должен быть список участников Chambre Syndicale de la Haute Couture, чтобы нежизнеспособность кутюра признали официально.

Когда был запущен этот процесс? В 1950-х и 60-х, когда одежду стали производить тиражами. Кутюрье, державшиеся на заказах частных клиенток, закрывали свои Дома или переходили на прет-а-порте хотя бы потому, что не могли выдержать конкуренции в цене. К началу 1990-х большинство сохранившихся кутюрных марок находилось в долгах. Тогда началась смена значения всего процесса, творящегося вокруг кутюра, — содержания работников ателье и показа. Раньше кутюр задавал тенденции на год и являлся основным источником дохода дизайнера. Сейчас сложно сказать, что очередная коллекция Giorgio Armani Prive или Elie Saab, посвященная а) 1920-м; б) Востоку; в) 1960-м, задает какие-либо тенденции. Как же платья с сумками на пояс и кроссовками на Chanel и одежда из татуировок Maison Martin Margiela, которые мы увидели на последней Неделе? Они, опять же, не задают тенденции и не утверждают их. Это, скорее, окончательное доказательство того, что в моде теперь главенствует уличная культура. Что касается дохода, здесь все просто: прет-а-порте, аксессуары и парфюмерия дают компаниям куда больше денег, чем 30 сшитых вручную платьев, на показ которых тратишь денег столько же, сколько на рекламный гонорар знаменитости.

Финал показа Chanel Haute Couture SS 2014

Кроссовки на показе Dior и Chanel

Кутюр XXI века, скорее, маркетинговая история для больших модных Домов, способ дать людям сказку, изначально обещанную модной индустрией. Взять хотя бы Chanel. Максимализму Карла Лагерфельда предела, кажется, нет: его дефиле проходят вокруг айсберга, в пространстве, декорированном под планету после апокалипсиса, и в лесу. Посмотреть на шоу приходят все, от Алексы Чанг и Инес де ля Фрессанж до Лили Аллен и Одри Тоту. Их фотографии смотрят тысячи простых девчонок — и нет-нет, да и купят флакон аромата No. 5 или, если они посостоятельнее, сумку или туфли. Такая же история с одеждой. Платье из коллекции Рафа Симонса для Dior, которое Дженнифер Лоуренс надела на вручение «Оскара», стало частью одного из самых популярных мемов 2013 года. Чем не лучшая рекламная кампания во времена Instagram и Facebook? Что и говорить о самом традиционном случае такого рода маркетинга — знаменитостях на красных ковровых дорожках и знаменитостях в первом ряду показа, которые попадают в бесчисленные списки лучше всего одетых по мнению Cosmopolitan/Tatler/New York Magazine — то есть попадаются на глаза, ну, всем.

Конечно, глупо расценивать кутюр так однозначно: ведь он помогает сохранять традиции портняжничества и рукоделия, которые особенно важны во времена, когда H&M, Topshop и Zara заполонили буквально все. Благодаря кутюру старинные техники приобретают жизнь и не простаивают в архивах Музея прикладного искусства. Согласно пресс-китам марок, например Givenchy, на создание одного платья от-кутюр уходит 1-2 тысячи часов работы. И кстати, чаще всего над этими платьями работают не штатные декораторы или кружевницы марки, а мастера из маленьких старинных ателье, например ателье декора блестками L'Ecole Lesage Paris или ателье декора цветами и перьями Maison Lemarié. Для таких маленьких старинных компаний от-кутюр — один из немногих способов дать работу десяткам людей и передавать свои навыки из поколения в поколение.

Нельзя однозначно сказать, ждет ли кутюр прекрасное будущее: мы, скорее, видим некий застой. Неделя высокой моды длится около трех дней и заполняется 20 показами, среди которых официально признаны чуть больше половины: это шоу упомянутых выше членов Chambre Syndicale de la Haute Couture. Заметьте, что шоу россиянок Юлии Яниной и Ульяны Сергеенко в официальном расписании нет, — значит, синдикат высокой моды их пока не признает, и на то есть объективные причины. Даже два десятка шоу становятся отличными инфоповодами: вокруг кутюрной Недели всегда много разговоров. То Givenchy закрывает кутюрную линию, то Viktor & Rolf возвращается с первой кутюрной коллекцией за 15 лет. В этом сезоне среди громких событий были дебют Марко Дзанини в Schiaparelli — весьма, кстати, успешный — и демикутюрная линия Хуссейна Шалаяна для Vionnet. Проблема в том, что Неделя моды от-кутюр вряд ли пополнится новыми именами — талантливыми молодыми дизайнерами: содержать кутюрную марку слишком накладно. Вспомните пример голландки Айрис ван Херпен: она начинала с одежды от-кутюр, но теперь переходит на прет-а-порте. Очевидно, в ближайшее время кутюрные показы будут восприниматься как инструмент маркетинга. Зато какой.

ФОТОГРАФИИ: Getty Images/Fotobank (4)