Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

ГероиниДженис Джоплин: Легенда блюза и её бегство от одиночества

Простая девчонка из Техаса, ставшая легендой музыки

Дженис Джоплин: Легенда блюза и её бегство от одиночества — Героини на Wonderzine

Текст: Алиса Таёжная

В ЧЕТВЕРГ НАЧИНАЕТСЯ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ДОКУМЕНТАЛЬНоГО КИНО О МУЗЫКЕ И КУЛЬТУРЕ BEAT FILM FESTIVAL. В числе прочих покажут фильм «Дженис: Маленькая девочка грустит» о судьбе рок-иконы Дженис Джоплин. Четыре альбома, три группы и смерть в роковые 27 лет. Хотя зависимость певицы от алкоголя и наркотиков обсуждают уже несколько десятилетий, приблизиться к личной истории Дженис удавалось мало кому: вместо этого имя Джоплин стало нарицательным, олицетворяя бунтарей 60-х. Алиса Таёжная рассказывает, что стоит за этим образом.

↑ Трейлер документального фильма
«Дженис: Маленькая девочка грустит»

Джоплин умерла от случайной передозировки героином осенью 1970 года — в ту же ночь ещё несколько человек скончались от большой дозы неожиданно чистого наркотика, который привезли в Лос-Анджелес. Её последний альбом, названный «Жемчужина» по имени альтер эго певицы Pearl, ещё три месяца после смерти Джоплин держался на первом месте чарта Billboard. Спустя почти полвека её записи продолжают успешно продаваться: трагичная концовка, как это часто бывает, добавила спроса её неоспоримым достижениям. Несколько десятков песен с рвущимся в небо голосом — всё, что осталось как послание поколения умных и смелых женщин из второй половины 60-х.

«Женщины — в проигравших, а мужчины словно всегда выходят победителями», — споёт Дженис и не раз скажет об этом журналистам в ответ на частый вопрос о статусе единственной женщины-рок-звезды. Всему поколению битников и последовавших за ними хиппи было непросто, однако сегодня очевидно, насколько маскулинной была культура беспечных ездоков и диких сердцем музыкантов. «I don’t give a fuck» принималось на ура от парней, но совсем иначе воспринималось из уст девушки. Из писателей того времени нам остались сотни мужских имён, и единицы — женских: можно было прослыть талантливым балбесом, но никому не хотелось жить с клеймом шлюхи, которое часто сопровождало самостоятельную жизнь девушки в субкультурных кругах. Именно поэтому кататься на машинах с парнями в другой штат, ночевать вместе, играть в группе, где ты единственная девушка, могли с чистым сердцем только те, кому было не привыкать к плохой репутации.

Первая группа Дженис Джоплин, Big Brother and the Holding Company, была мальчишеской бандой, в которой Дженис была своей в доску. Им были одинаково чужды как агрессивное мужланство, так и девичьи всхлипы странствующих фанаток. Выступая в барах Сан-Франциско, Дженис выглядела как бездомная кошка, готовая выпустить коготки: колючая и дёрганая. Именно первая группа, в которой она чувствовала себя уместной, стала её поддержкой и причиной впечатляющего выступления на фестивале в Монтерее в 1967 году — после него Дженис стали носить на руках. А как было не носить? Юная, в золотом комбинезоне, поющая, как дикая птица, танцующая и кричащая блюз, выжимавшая себя на публику — она была белая, но не Нико, не Грейс Слик и не Марианна Фэйтфулл. Сердца пламенный мотор.

«Почему так мало девушек делают то, что делаешь ты?» — спросит ведущий вечернего американского телешоу Дик Кэветт свою гостью Дженис Джоплин, которая явно нравится ему своей взбалмошной манерой, привычкой шутить про всё на свете и широкой улыбкой. «Мало кому из них приходит в голову углубиться в музыку, а не просто парить по верхам», — говорит Дженис с растрёпанными волосами, явно не заготовленными ответами, в расслабленной позе, в которую садятся соседки, зашедшие на чай.

Юная, в золотом комбинезоне, поющая, как дикая птица, и кричащая блюз, она выжимала себя на публику

 

В её непосредственности есть работа на публику: вот я, простая девочка из Техаса, говорю что думаю. Дженис всегда улыбается, когда слышит в ответ на реплики «обычной девчонки» одобрение и аплодисменты. Но ещё больше в этой позе личного отношения: певица выбирала быть собой, не извиняясь за свою внешность, свои вкусы и мнения. Джоплин была живым доказательством тому, что талантливая женщина, на которую нельзя не обращать внимания, — это не обязательно каноническая красавица с голливудской улыбкой, эксплуатирующая свою внешность и сексуальную привлекательность. 

«Вот моя кровь, вот то, что я пою — что я могу ещё?» — каждым своим вскриком и всполохом говорит Дженис. Будут ли это чужие песни «Summertime» или «Bobbie McGee», мы услышим в них не просто певицу и интерпретатора, а живого человека с настойчивыми просьбами о любви и безусловном принятии. Останься, не уходи, проведи этот вечер со мной, проведи всю жизнь со мной, я очень жду тебя. Вопль, в том смысле, в каком это слово употребляли битники, рёв в пустоту и надежда сбежать от одиночества, о котором Джоплин говорила почти в каждом интервью, могут перепахать любого, включившего её песни на полную громкость. О бунтарстве принято говорить как о нарциссической игре, но в случае с Дженис речь совершенно точно идёт об уязвимом, встревоженном и растерянном человеке, которого хотели слышать на стадионах, но избегали в собственном доме. 

В известном фильме о рок-н-ролльных временах «Почти знаменит», снятом по реальной подростковой истории режиссёра, есть классическая фраза старшей сестры, пререкающейся с мамой из-за любой мелочи — от свидания с парнем до возможности послушать пластику Simon & Garfunkel. «I’m a „Yes“ person and you are trying to raise us in a „No“ environment», — скажет она матери и с окончанием школы с облегчением унесётся ко взрослой жизни, забыв о родительском доме как о страшном сне. Что-то похожее Дженис могла бы сказать своим родителям, с которыми не находила понимания с подросткового возраста.

Конец 50-х и начало 60-х в расистском и сексистском Техасе — не фунт изюма: девочкам лучше веселиться с девочками, после уроков — домой, никакой «негритянской музыки» и сомнительных компаний. Мама Дженис надеялась, что её дочка станет школьной учительницей и выйдет замуж за славного парня. В какой-то момент певица даже попытается реализовать этот несвойственный себе сценарий: обручится с парнем в костюме и при дипломате, соберёт волосы в высокую причёску и назначит дату свадьбы. Дома воцарится мир, но ненадолго: жених просто исчезнет с радаров, так что никакой свадьбы не будет. Джоплин вернётся в Сан-Франциско — город, где она много выступает, общается с единомышленниками и сидит на спидах, опасно похудев до 40 килограммов. Тогда друзья скинулись на билет для Дженис в Техас, но от рехаба с родителями быстро захотелось унестись обратно: Сан-Франциско — это прерванная жизнь на сцене и среди своих, а Техас — фермерский ад.

В ранние четырнадцать Дженис с «лишним» весом и акне стала именем нарицательным для своей школы. В то время унестись подальше от провинциальных садистов можно было только на машине приятелей в Луизиану — за блюзом, «барами для чернокожих» и разговорами о свободе. Фраза о том, что блюз — это «когда хорошему человеку плохо», моментально запала ей в душу. За эти поездки её обзывали «nigger lover» и за ней закрепилась репутация отчаявшейся и доступной девчонки, готовой переспать с каждым, потому что она «слишком страшная», хотя, конечно же, в этих слухах не было и доли правды.

Жить в эпоху Мэрилин Монро — испытание для любой женщины с внешностью, далёкой от кукольной. После Монро будут Твигги и Джейн Биркин — уже другие, но такие же недосягаемые стандарты красоты для техасской девочки с крупными чертами лица, непослушными волосами и немодельной фигурой. Дженис одной из первых отказалась носить лифчик в колледже и стала для окружающих той «страшной феминисткой», страшилки про которых бытуют до сих пор. Когда школьные времена уже, казалось бы, прошли и жизнь началась с чистого листа, в университете Остина одно из студенческих братств выбрало Джоплин «самым страшным парнем на кампусе». Друг детства скажет потом на камеру, что такой раздавленной не видел Дженис никогда.

За несколько месяцев до смерти Джоплин решит навестить семью в Порт-Артуре, где её встретит всё то же самое: бывшие одноклассники, которым до лампочки клёши, перья и песни Дженис, и родители, считающие, что дочкины ножки пошли не по той дорожке. «Своими насмешками они выжили меня из школы, из города и даже из штата», — шутит Дженис в интервью, нервно посмеиваясь. Журналисты чувствуют дрожание голоса и моментально реагируют: «А на выпускной вы ходили?» «Меня не приглашали», — отвечает Джоплин и начинает нервно дёргать головой. В истории кумиров было много триумфальных поездок звёзд к себе домой — взять тех же Элвиса или Джеймса Дина. Но приезд Дженис в Порт-Артур был не долгожданным пришествием секс-символа, а внезапным возвращением белой вороны, той странной девочки, с которой никто не хотел сближаться. Дома как не было, так и нет, и значит — возвращаться некуда. 

«Я занимаюсь любовью с 27 тысячами человек на концерте, а потом возвращаюсь в свое одиночество», — реальность, в которой певица жила почти всё время турне и записей. У всех были пары, но Дженис, несмотря на несколько непродолжительных романов, обычно ночевала одна. Что она может рассказать об отношениях? «Мужчины всегда обещают больше, чем готовы дать». «Love is a losing game», — как споёт десятилетия спустя так же быстро закончившая жизнь Эми Уайнхаус. «Не хочу спать одна» и вечный наговор «baby, baby, baby» сочится из половины её песен о жизни наедине с собой, где чужое проявление привязанности и заботы — единственный свет, ради которого стоит ждать нового дня.

 

Хорошим рецензиям, овациям, письмам
от фанатов Дженис радовалась как дитя. Раскрошить гитару, послать публику подальше — этого она не могла

Хорошим рецензиям, овациям, письмам от фанатов Дженис радовалась как дитя: в её улыбках во время интервью и выступлений бросается в глаза та благодарность зрителям, которую не показывали её современники. Раскрошить гитару, послать публику подальше — этого она не могла и не делала никогда. Доза после каждого концерта в качестве награды за хорошую работу, наивная надежда на крепкую генетику, несмотря на несколько передозировок, и самоуверенность каждого злоупотребляющего человека, что он знает свою меру, — всё это не происходит на пустом месте. Можно говорить о героине, который певица несколько раз бросала, об увлечениях ликёром Southern Comfort, но «Piece of My Heart» или «All of Loneliness» ставят точку в обвинениях Дженис в невоздержанности. Когда кто-то вопит о любви, невозможно в упор не замечать, что это не просто песни. 

«Свобода — всего лишь ещё одного слово, которое значит, что терять уже нечего», — доносится с посмертного альбома Дженис Джоплин в песне о прервавшейся не по её воле любви. В этой песне — щемящая тоска по битническому путешествию и славному Бобби, с которым было так хорошо петь хором и лежать рядом. «Отдам все мои завтра за всего лишь одно вчера», — пела Джоплин о лучших временах, которые переживала в объятиях тех, кто принимал её как есть. «Легко быть самым умным и смотреть на жизнь Дженис Джоплин как на историю, которая бы закончилась плохо в любом случае. Но я легко вижу её пожилой, счастливой и травящей байки о юности прямо сейчас», — говорит один из друзей Дженис в интервью.

В смерти Джоплин действительно больше обидных несовпадений и неприятных случайностей: многим доставалось в школе, многие жили годами с разбитым сердцем и были с родителями на ножах — и они остались живы. Другое дело — быть первопроходцем и жить с открытой нараспашку душой, когда ты уязвим, неуверен в себе, слышишь от собственной семьи «лучше бы ты никогда не появлялась на свет». Можно уехать из Техаса, но выбраться из этого ада маленькой грустной девочке оказалось не так просто. Она и не выбралась, но осталась в истории такой, какой однажды нашла себя: стремительной, волевой и витальной, показавшей нескольким поколениям женщин, как петь и дышать во всю силу.

Фотографии: Disarming Films and THIRTEEN Production LLC’s American Masters

 

Рассказать друзьям
6 комментариевпожаловаться