Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

ЖизньОна не виновата:
Как пытаются перевоспитывать абьюзеров

И насколько успешны такие программы

Она не виновата:
Как пытаются перевоспитывать абьюзеров — Жизнь на Wonderzine

александра савина

«В первый день здесь я сказал бы, что вина за то, что происходило, пятьдесят на пятьдесят или шестьдесят на сорок распределяется между мной и моей женой. Но сейчас я понимаю, что виноват на 98-99 %», — говорит мужчина в широкой футболке с эмблемой спортивной команды. Он один из двенадцати мужчин, которые пришли сегодня на групповое занятие для тех, кто склонен к домашнему насилию. На пластиковых стульях, расставленных в форме круга, сидят самые разные люди — в трениках, кепках, худи и футболках с логотипами любимых команд. Темы и направление разговора задают две женщины-координатора (по правилам, вести занятие должны мужчина и женщина, но сегодня исключение), но разговор строится вокруг того, что готовы и хотят рассказать сами мужчины.

Это не первое занятие курса, и многие уже иначе смотрят на партнёрские отношения — хотя, конечно, не все. Кто-то из присутствующих остался с женой или партнёршей и с помощью занятий пытается наладить отношения; кто-то завёл новые отношения и учится решать конфликты без насилия; кто-то пытается восстановить связь с детьми. Некоторые вспоминают, что и сами были жертвами домашнего насилия в детстве, а теперь повторяют то, что происходило с ними. Многие злоупотребляли алкоголем и наркотиками; один из участников признаётся, что ходит не только сюда, но и ещё на три-четыре других группы поддержки в неделю.

Большой зал, где сижу и я, принадлежит организации Domestic Abuse Intervention Programs, сокращённо DAIP. За окном виднеется Верхнее озеро — мы в Дулуте, штат Миннесота, городе, который многие знают как родину Боба Дилана и одно из мест действия сериала «Фарго». Здесь родилась дулутская модель противодействия домашнему насилию, методы которой применяются и в других городах США и мира.

 

Дулутская модель

DAIP создали в 1980 году три активистки — тогда организация называлась Domestic Abuse Intervention Project, она должна была поддерживать убежище для жертв домашнего насилия. Первый год вся DAIP располагалась в кухонном помещении над бесплатной клиникой, и только после этого активистам удалось переехать в более крупное пространство. Ещё в первые годы существования организация придумала так называемую скоординированную реакцию общественности (coordinated community response) — модель, при которой жертву насилия поддерживало бы всё общество, а не только специальные организации и активисты. Активистки начали сотрудничать с полицейскими и судебной системой и обучать их тому, как лучше взаимодействовать с жертвами домашнего насилия, а также пролоббировали изменение самих процедур ареста, чтобы жертва как можно скорее оказывалась в безопасности. Процесс был непростым и небыстрым, но принёс плоды.

Практически с самого начала DAIP начали работать и с самими абьюзерами. Поначалу волонтёры организации навещали мужчин, арестованных за домашнее насилие, наутро после ареста и говорили с ними о последствиях их действий. При этом DAIP всегда считали, что одними тюремными заключениями решить проблему домашнего насилия нельзя — поэтому в 1982 году запустили группы для мужчин, прибегающих к физическому насилию. Сначала программы были посвящены только управлению гневом, но уже к середине восьмидесятых организаторы поняли, что этого недостаточно — и обратили внимание на культурные установки, которые легитимизируют насилие. Сейчас групповые занятия в DAIP рассчитаны на двадцать семь недель, они платные. По данным организации, в прошлом году их прошли триста двадцать семь человек. В DAIP отмечают, что семь из десяти человек, прошедших курс, больше не арестовывают за домашнее насилие.

 

 

Переосмысленная мужественность

DAIP — одна из первых, но далеко не единственная организация, работающая с абьюзерами. Первые подобные программы появились в конце 1970-х годов, и тоже в США — например, EMERGE в Бостоне, AMEND в Денвере и RAVEN в Сент-Луисе. Одна из старейших европейских программ — норвежская Alternative to Violence — появилась в 1987 году. В Великобритании одну из первых таких программ начала проводить организация The Domestic Violence Intervention Project (DVIP) в 1992 году — за основу методики они взяли наработки Дулута, Бостона и Новой Зеландии.

Чаще всего подобные организации предлагают групповую работу — многие считают, что она эффективнее. Некоторые также предлагают индивидуальные психологические консультации или семейную терапию для абьюзера или его жертвы. Группы для тех, кто совершал домашнее насилие, не обязательно ведут лицензированные терапевты: координаторами могут быть бывшие жертвы домашнего насилия или сами абьюзеры, которые переосмыслили своё поведение и хотят помочь другим. Но это не означает, что работа совсем не контролируется: организации работают по специальным методикам и проводят тренинги для сотрудников.

Специалист по работе с агрессией, гневом и насилием Станислав Хоцкий считает, что основа эффективной работы с тем, кто применяет насилие, — безоценочное отношение к личности. «Это базовое правило для любой области психологической работы, но здесь оно особенно важно, потому что тема заряжена и провоцирует нарушать этот принцип. Именно поэтому я не использую слова „абьюзер“, „насильник“ и тому подобные, заменяя их безоценочным „автор насильственных действий“, — говорит он. — Я думаю, что работа эффективна, если психолог оставляет любое морализаторство и фокусируется на анализе потребностей клиента, на том, почему тот выбирает насилие, какие последствия это влечёт и что можно выбрать взамен».

 

 

«Мы проводим параллели с тем, что может чувствовать их партнёрша или партнёр в отношениях, где правила устанавливает кто-то другой и правила всегда приносят пользу только ему»

 

 

В американском штате Айова пробуют курс Achieving Change Through Values-Based Behavior (ACTV), то есть «Перемены, достигнутые благодаря поведению, основанному на высоких моральных принципах». Создательница курса, исследовательница Университета штата Айова Эми Зарлинг, считает, что программы, работающие с чувством стыда виновников насилия, менее эффективны. На ACTV абьюзеров учат понимать свои чувства и эмоции — а также справляться с ними и не впадать в ярость, если эти эмоции оказываются негативными.

В организации House of Ruth Maryland, которая помогает жертвам насилия и тоже работает с абьюзерами, большое внимание уделяют тому, чтобы развивать в последних эмпатию к жертвам. «Мы работаем в небогатых районах города, среди тех, кто приходит к нам, очень много небелого населения с низким уровнем дохода. Мы знаем, что многие участники наших программ сталкивались с расизмом или оказывались в ситуации, где они чувствовали себя беспомощными, — рассказывает директор тренингов и образовательных программ House of Ruth Maryland Лиза Ницш. — Мы спрашиваем, что они чувствуют, когда им кажется, что правила устанавливает кто-то другой и правила всегда в пользу этого человека. Мы спрашиваем, каково это — чувствовать, что твою работу недооценивают, или когда охранник следует за тобой по пятам, когда ты делаешь покупки в магазине. Они злятся, грустят, возмущаются, чувствуют себя задетыми. Затем мы проводим параллели с тем, что может чувствовать их партнёрша или партнёр в отношениях, где правила устанавливает кто-то другой и правила всегда приносят пользу только ему». Ницш рассказывает, что на занятиях они много говорят о предрассудках и сексистских стереотипах.

В House of Ruth Maryland работают и с мужчинами, и с женщинами-абьюзерами. По словам Лизы Ницш, каждый случай индивидуален, но если сильно обобщать, то мужчин к домашнему насилию чаще подталкивает чувство собственного превосходства. Женщины же могут прибегать к домашнему насилию, так как в прошлом сами были его жертвами — и не хотят, чтобы подобное повторилось вновь. Ницш подчёркивает, что ничто не оправдывает насилие, но говорит, что эти открытия могут помочь предотвратить его в будущем — если бороться с гендерными стереотипами, создавать новый образ маскулинности, не связанный с насилием, и защищать женщин от насилия в семье и в партнёрских отношениях.

 

 

 

 

В России тоже есть организации, работающие с мужчинами, прибегающими к домашнему насилию. Одна из самых известных — санкт-петербургская АНО «Мужчины ХХI века», созданная в 2007 году при поддержке кризисного центра для женщин ИНГО. Специалисты центра предлагают индивидуальные и групповые консультации тем, кто чувствует, что склонен к насилию в отношениях — за основу работы были взяты норвежские методики. В последние годы организация начала помогать и специалистам из других регионов — проводить мастер-классы и супервизии для психологов и социальных работников.

Психологи «Кризисного центра помощи женщинам» в Астрахани разработали программу «Переосмысленная мужественность» — она подразумевает и групповую работу, и индивидуальные консультации. Аналогичную бесплатную программу запустили специалисты центра «Семья» в Томске — с желающими здесь также обещают работать в группах и индивидуально.

Тем не менее говорить, что подобные программы в России стали обыденным делом, пока рано. В стране по-прежнему нет закона о домашнем насилии, отношение к проблеме остаётся неоднозначным, а культура психотерапии только начинает развиваться — поэтому это пока единичные эксперименты.

 

 

Недобровольное участие

Главный вопрос, который неизбежно возникает при обсуждении методик работы с абьюзерами, — насколько они вообще эффективны. Исследования показывают, что от пятидесяти до девяноста процентов мужчин, прошедших программу противодействия насилию, впоследствии воздерживаются от физических проявлений агрессии (в расчёт брали периоды от полугода до трёх лет после окончания курса). При этом оценить, действительно ли насилие в партнёрских отношениях прекращается, трудно — как минимум потому, что данные о повторных арестах не дают полного представления о ситуации. Прошедшие программу абьюзеры могут просто научиться лучше скрывать своё поведение или перейти к другим формам абьюза — психологическому или экономическому насилию: например, контролировать финансы жертвы или запрещать ей видеться с другими людьми.

Кроме того, далеко не все участники программ проходят их от начала и до конца. По данным нескольких исследований, проводившихся с 1986 по 2001 год, от 22 до 42 % участников американских и канадских программ на определённом этапе их бросают. Привлекать участников не менее трудно, чем удерживать их в программе — и на это тоже жалуются многие специалисты. Именно поэтому часто организации работают в первую очередь с теми, кто приходит к ним по решению суда, если это позволяет законодательство страны. Суд может обязать агрессора пройти курс терапии вместо тюремного заключения, а также после или во время него.

Лиза Ницш отмечает, что большинство участников программ House of Ruth Maryland записываются на них именно по указанию суда; некоторых направляют организации, защищающие права детей, или другие социальные службы. «К сожалению, даже за почти двадцать лет работы я так и не встретила человека, который пришёл бы по-настоящему добровольно, у кого не было бы какой-то мотивации извне, — говорит она. — Большинство партнёров, применяющих насилие в отношениях, чувствуют, что это оправданно, или обвиняют во всём жертв. Они редко признают, что это им нужно бороться с проблемой, а если это и происходит, маловероятно, что они запишутся на долгосрочную программу — тем более платную».

 

 

«Перед многими моими клиентами ставили выбор — отправиться в тюрьму или ко мне, на курс лечения. И значительная их часть выбирала тюрьму»

 

 

Станислав Хоцкий считает, что есть две основные причины, останавливающие мужчин от того, чтобы обратиться за помощью. Первая — незнание того, что на самом деле представляет собой психологическая работа. «Распространены заблуждения, что психолог либо лечит, либо учит, как жить. С одной стороны, мужчина не хочет ассоциировать себя с ментальной болезнью, а с другой — ему неприятно выступать в роли ученика в столь интимной сфере, как отношения с партнёром», — отмечает специалист. Вторая причина, по мнению Станислава Хоцкого, в стереотипах — например, что «настоящий» мужчина должен справляться с проблемами самостоятельно. «Кроме того, многие верят, что именно женщина отвечает за эмоциональный климат в семье. Тогда мужское насилие — это результат её неуспеха. Так часто кажется тем, кто приходит ко мне», — добавляет специалист.

Руководительница Центра при МИГИП по устранению последствий агрессии и насилия Анна Корниенко считает, что мужчины, прибегающие к физическому насилию, редко видят в этом проблему: «Чаще всего они считают, что поступают правильно: она сама спровоцировала, она виновата, надо не зарываться. Зачем им идти к психологу? Эстела Уэлдон, судебный психотерапевт, работающая с преступниками, говорит: „Перед многими моими клиентами ставили выбор — отправиться в тюрьму или ко мне, на курс лечения. И значительная их часть выбирала тюрьму.“ Переживают ли такие мужчины печальные эмоции? Тоску, тревогу, горе — возможно. Но они предпочитают справляться со всеми невзгодами сами. Думаю, если бы такой мужчина разрешил себе поделиться своими переживаниями с кем-то, ему было бы проще спокойно разговаривать со своей женой».

Фотографии: antova13 — stock.adobe.com (1, 2)

 

Рассказать друзьям
0 комментариевпожаловаться