ЖизньЖенщины в армии:
Как служат в России,
США и Израиле
Рядовой, ефрейтор и офицер об армейских порядках
Интервью: Анна Айвазян, Марина Иванова
Иллюстрации: Андрей Смирный
В любом споре о равноправии рано или поздно в качестве аргумента всплывает «физическая сила» и категорически «неженские» профессии, занятия и нагрузки. Служба в армии долго считалась чем-то подобным: учитывая, что государства возлагали на женщин демографическую миссию, их предпочитали по возможности держать в тылу. Но ситуация постепенно меняется: сейчас женщины могут служить в 34 странах от Швеции до Шри-Ланки, в ряде из них — в боевых войсках. Мы поговорили с тремя девушками, самостоятельно выбравшими службу в армии, о том, как она проходит в трёх разных странах: России, Израиле и США.
Анастасия
рядовой армии Израиля, 19 лет
После школы я решила поступать в англоязычный институт и даже прошла в New York Film Academy на режиссуру, но денег на учёбу не было. Тогда я решила уехать учиться в Израиль, чьё гражданство у меня есть с детства, но для начала пойти служить в армию и выучить язык. Это главный способ социализироваться для приезжих в моём возрасте, к тому же после службы мне положено бесплатное образование в любом вузе. Так что после приезда я сразу пошла на призывной пункт и сказала: хочу служить! На меня очень странно посмотрели, но сделали все проверки и пообещали известить, когда будет призыв. Письмо действительно пришло.
Сначала я планировала никому не рассказывать, что пошла в израильскую армию, и до сих пор часто говорю только в общих чертах. Многие действительно не понимают: девушка, в армии — как это вообще? В Израиле армия — обычная часть жизни, тут очень уважают тех, кто приехал и пошёл служить. Родители, кстати, восприняли армию нормально, бабушка тоже говорит: да если бы я в твоем возрасте могла, я бы обязательно пошла служить.
Основной возраст девушек в армии — 18–21 год. Если очень хочешь служить, то могут взять и до 23 лет, но, скорее всего, сократят срок на год или на полгода. Мужчин берут с 18 до 28 (хотя призывной возраст до 24 лет). Сейчас мне 19, в армии я буду два года. Первый триместр посвящён базовой подготовке, после чего каждый солдат получает свою специальность и все разъезжаются по разным дислокациям. По сути, это просто гражданская служба. Некоторые даже планируют остаться в армии на всю жизнь: у военнослужащих в Израиле очень хорошая зарплата.
Армия дала мне
на время службы квартиру, где меня всегда ждёт полный холодильник еды
Служить дальше я пойду в обычные части, хотя у нас на базе есть девушки, которые хотят в боевые: они будут служить не два года, а три и заново будут проходить курс молодого бойца — специальный, усложнённый, как у мужчин. Ещё каждая девушка в боевых войсках подписывает специальную бумагу, в которой говорится, что если у неё в будущем будут проблемы со здоровьем и она не сможет иметь детей, то у неё не будет к армии никаких претензий. Вообще, в армии к девушкам относятся так же, как к парням: никаких исключений, будешь пахать, как все. Разделений по профессиям на мужские и женские тоже нет.
У нас на базе есть и мужская рота, мы их регулярно видим, но общаться нам особо нельзя. Хотя если на перемене мы оказались рядом с солдатами из мужской роты, то разговаривать, конечно, никто не запретит. Недавно для солдат-одиночек устраивали «йом кейф» — День кайфа, где были и мужчины, и девушки, больше тысячи человек со всех военных баз. Нас отвезли на весь день в аквапарк, во всём здании были только солдаты. Музыка, холодильники забиты мороженым, с кем хочешь, с тем и общайся. От мужских рот женские отличаются в основном количеством упражнений. Там, где мы отжимаемся семь раз, они отжимаются все двадцать. Я бы сказала, их больше гоняют. Когда я получу профессию, буду служить уже в смешанных подразделениях.
Весь первый месяц, пока шёл курс молодого бойца, нам вообще не преподавали иврит. Но это не мешало всему командованию общаться с нами и рассказывать об оружии, о первой помощи и противогазах исключительно на иврите. Если ты не понял, тебе ещё раз объяснят. Ещё раз не понял — ещё раз объяснят. Но на иврите. Вообще, на курсе молодого бойца одна из задач командования — дать солдату понять, что он никто. Что не его личность тут важна, а дисциплина и общая работа. Сейчас, когда начались занятия по ивриту, нас разделили на шесть групп по уровню знания языка. В моей группе пять француженок, четыре русских, девушка из Австралии и из Лос-Анджелеса. В моей роте солдаты со всего мира, есть девушки из Великобритании, Бельгии и даже Мексики. Особенно много почему-то француженок.
С оружием мы ходим всегда — оно уже стало вместо моего молодого человека. Оно со мной и в туалете, и в душе, а когда я ложусь спать, я кладу его под матрас — его нигде нельзя просто так оставить. В душе его надо вешать рядом с кабинкой, так, чтобы всегда его видеть. Помылась, надела пижаму, сверху оружие — всё, можно идти. Но я не могу себе представить, чтобы я в кого-то стреляла. Нам говорят: если к вам побежит террорист, сразу стреляйте. Я не знаю, что бы я делала. Нам нельзя говорить название оружия, но оно довольно старое — участвовало ещё в войне во Вьетнаме, так что, скорее всего, из него стреляли во время военных действий. Я к нему уже привыкла — выбора всё равно нет. Вообще, оружие, конечно, тут все не любят. Оно очень тяжёлое и огромное, спину просто перекашивает, а ты всё время с ним: и ходишь, и стоишь, и когда ешь — тоже с ним сидишь за столом.
Больше всего в армии меня удивили деньги. У меня сейчас на карточке такая сумма, какой у меня в жизни не было никогда. Я не знаю, куда их тратить: всю неделю я на базе, на автобусе, как солдат, бесплатно езжу. Армия дала мне на время службы квартиру, где я могу проводить выходные, в 10 минутах ходьбы от моей бабушки. В этой квартире всегда полный холодильник еды, потому что два раза в неделю приезжает человек из армии и наполняет его продуктами. Всё это бесплатно. При этом я могу сказать, что я хочу сама снимать квартиру — и тогда армия выделит мне деньги на аренду. Первые шесть месяцев мне платит Израиль как репатрианту, армия платит зарплату в два раза больше, потому что я солдат-одиночка, у меня 50%-ная скидка на оплату воды и электричества, плюс постоянно деньги за какие-то праздники — в общем, я уже запуталась, за что какие деньги приходят. Недавно на праздник Рош Ха-Шана — еврейский Новый год — всем солдатам-одиночкам вручили специальные подарки от армии — футболки и сертификаты на покупки в Mango, The Body Shop и других магазинах. Командирши постоянно спрашивают нас: «У тебя есть где жить? Есть что есть? Если чего-то нет, сразу говори!» К некоторым приходят в квартиру и проверяют, есть ли там еда. Это меня просто поражает.
Сложнее всего оказался график. Мы встаём в четыре утра, а в пять или даже в полпятого у нас построение. Построились, пошли убираться, убрали комнату, в 6:30 завтрак. После этого — занятия: или строевая подготовка, или иврит. И целый день ходим по разным классам, десятиминутный перерыв бывает только после еды и между уроками. Отбой в девять вечера. И когда встаёшь в четыре утра и до девяти вечера чем-то занят, такое ощущение, что за один день четыре проходит. Некоторые девушки часто плачут и падают в обморок, но русские все крепкие, держатся. Обмороки чаще всего из-за солнца, если нас слишком долго продержат на жаре. Времени на то, чтобы сделать что-то только для себя — помыться, поговорить с кем-то, — очень мало, только час вечером. Выходные у нас — пятница и суббота. В пятницу встаём в три ночи, в четыре построение, в 5:30 уже отпускают, примерно в 9 утра я дома. В воскресенье возвращаюсь на базу.
Жизнь в системе терпеть можно, заодно очень сильно начинаешь ценить время. Понимаешь, сколько всего можно сделать за день. Днём нам запрещено пользоваться телефонами, поэтому ты постоянно в реальной жизни, а не в соцсетях. Я умею подстраиваться и понимаю, что это не навсегда и что тут ещё всё очень по-человечески. Но иногда думаешь, что всё это какое-то сумасшествие — например, когда стоишь в ночную смену и охраняешь склад с оружием, которое люди изобрели, чтобы убивать друг друга. И весь мир на это работает.
Елена
офицер военной разведки США,
30 лет
В США я живу уже больше девяти лет. Приехала сюда из Севастополя. Долго пришлось учиться, потому что в США не могли сравнить, насколько идентичны учебные программы в Севастополе и здесь. В США система образования отличается от нашей — для поступления в университет нужно, чтобы общий балл, который зарабатывают в школе, был достаточно высоким. Из-за невозможности конвертировать оценки, полученные мной на журфаке МГУ, в местные баллы (а также нужны были баллы по химии, физике и другим предметам), пришлось начинать учёбу с колледжа.
В американской армии служу с 2013 года. Сначала я вообще собиралась идти на медицинский факультет, но в колледже познакомилась с человеком, который работал врачом в ВВС. Он рассказал мне, чем занимается, куда ездил. Меня всё это очень заинтересовало. Потом я узнала, что при университете есть программа кадетов, которая готовит офицеров. Но, чтобы перевестись в университет, у меня было недостаточно классов по медицине, и я временно осталась на журналистике. Я начала присматриваться к ВВС, но в итоге мне больше понравилась армия, поэтому я решила в неё вступить. Мне нравилось, что там много спортивных тренировок — я с самого детства увлекаюсь спортом.
Сейчас я офицер military intelligence. Это не совсем военная разведка, мы, скорее, занимаемся аналитикой, а для разведки у нас есть так называемые скауты. Армия США подразделяется на много разных ответвлений: пехотинцы, танкисты, связисты и так далее. Морские пехотинцы и ВВС — это отдельные войска, они не входят в армию. После basic training нас оценивают — по результатам образования, спортивным тренировкам, лидерским позициям, как проявил себя человек. Дальше руководство подсчитывает баллы и решает, в какое подразделение ты можешь попасть. Многие хотят в пехоту, military intelligence и военную полицию. Чтобы попасть в эти войска, нужно иметь высокий балл.
Мужчины начали говорить, что раз женщины получили право служить
в боевых войсках,
то их тоже нужно делать призывными
Женщины и мужчины служат все вместе. Раньше в боевые войска типа пехоты и танковых отделений женщин не допускали, но недавно было принято решение, что женщины могут служить в боевых войсках. Одновременно открылась Рейнджерская школа для женщин. Рейнджерская школа — одна из самых сложных военных тренировочных школ США. Как только этот закон приняли, многие мужчины начали протестовать: мол, если мужчина даже не служит в армии, он всё равно призывной в случае большой войны. Мужчины начали говорить, что раз женщины получили право служить в боевых войсках, то их тоже нужно делать призывными. Интересно, чем всё это закончится.
Я живу на базе. Здесь есть всё: продуктовые магазины, тренажёрные залы, магазины одежды. Каждый день езжу на работу. Сбор обычно в 5:30, иногда в 5 утра. Каждое утро у нас начинается с тренировки, кроме выходных. Некоторые военные снимают дома вне базы и просто приезжают каждый день.
Армия выплачивает нам пособие на жильё. Его размер зависит от того, сколько человек в семье, а ещё оно меняется в зависимости от города: где-то цены на недвижимость выше, соответственно, и пособие выше. Значение имеет и ранг: чем выше ранг, тем больше пособие. Сейчас я живу в Аризоне. До этого жила в Калифорнии — там пособие на жильё было больше, потому что недвижимость стоила дороже. В Аризоне пособие значительно меньше — где-то 1 тысяча долларов в месяц. Армия также полностью оплачивает медицинскую страховку на всю семью. Для военных тут вообще много преимуществ. На базе есть бесплатная школа и разные дополнительные секции с минимальной оплатой: балет, художественные классы, гимнастика.
В детстве я занималась карате, потом тайским боксом. Сейчас к ним прибавилось джиу-джитсу. После университета некоторое время работала в качестве рекрутера в нашей кадетской программе. Я видела, что некоторые девушки даже одно отжимание правильно сделать не могут. Для меня это было дико, потому что у нас есть нормативы. Подготовка для армии нужна обязательно: тут постоянно тестируются отжимания, пресс и бег 2 мили (3,2 километра. — Прим. ред.). Есть более расширенные тесты: 5 миль (чуть больше 8 километров. — Прим. ред.) бега, бег спринтами, жим штанги весом 80 % от массы тела. Я бы не сказала, что тренировки очень сложные — мы просто должны делать это регулярно. Вечером я ещё сама дополнительно тренируюсь.
Контракт подписывается на восемь лет: четыре года из них необходимо отслужить в активной армии, а остальные можно либо в резерве, либо в national guard, либо остаться в активной армии. Мужчин, конечно, больше: в моём отряде где-то сорок с чем-то человек, в основном мужчины. Без конфликтов между мужчинами и женщинами в армии не обходится. Но у нас очень много программ, чтобы регулировать отношения — чтоб не было насилия, неравенства, дискриминации какого-то рода. Естественно, не без червивого яблочка — попадаются люди, которые не понимают никаких тренингов и всё равно делают всякие гадости, которые отражаются на всех остальных.
У нас есть программа SHARP (Sexual Harrasment / Assault Report and Prevention). Она направлена на то, чтобы люди не отпускали пошлые комментарии и чтоб не доходило до чего-то более серьёзного. Есть программы равенства труда, где мужчины и женщины работают в равных ситуациях с одинаковыми позициями. Мне лично всё равно, что бы мне там ни сказали. Я довольно толстокожая в этом плане. Здесь очень многие остро реагируют на всё: пошутил кто-то неосторожно, все сразу: «Это SHARP, это запрещено». Ко мне лично никто никогда не проявлял неуважения, и никаких негативных оскорбительных комментариев я тоже не получала. И мне никогда никто не давал почувствовать, что я здесь лишняя.
Я разговариваю с акцентом, и меня спрашивают, откуда я. Но мне мой акцент нравится — так что я не собираюсь от него избавляться. Вступить в армию определённой страны значит, что отныне ты можешь быть верен только ей. И для меня это очень сложный вопрос. Но, с другой стороны, я знаю, что войны с Россией, в которой живут мои родственники, у США никогда не будет, поэтому я в порядке. Я собираюсь служить ещё как минимум десять лет, может быть, даже двадцать. Через десять лет я буду в возрасте, когда начинать другую карьеру уже будет поздно. А если я останусь в армии, то в пятьдесят лет смогу выйти на пенсию.
Мне легко заводить в армии друзей. Мы ведь тут всё время вместе — и должны друг за друга отвечать. Каждый должен знать, где находятся все остальные, от этого иногда зависит человеческая жизнь. Звоним друг другу даже во время праздников. Мне нравится армейский дух. У нас есть так называемый Soldier’s Creed — каждый солдат должен заучить его наизусть. Там говорится, что никогда нельзя бросать товарища в беде, что мы обязаны тренироваться и улучшать себя, чтобы в любой момент быть готовыми отправиться в зону конфликта и сражаться с врагом. Самое важное, когда тебя отправляют на войну, — быть опорой своему товарищу. Это очень помогает психологически. Ты не можешь бояться, потому что рядом с тобой человек, за которого ты должен отвечать. Правда, пока меня в зону конфликта не посылали.
Анастасия
ефрейтор ВВС России,
22 года
Я училась в Королёвском колледже космического машиностроения и технологий по специальности «государственное муниципальное управление». После колледжа пошла работать в военкомат. За полтора года работы в военкомате я очень много общалась с призывниками, и желание пойти в армию было, наверное, только у одного из десяти. Насмотрелась, как здоровые и крепкие парни придумывали кучу причин и болезней, лишь бы откосить от службы. Приносили справки, приходили мамы, которые устраивали скандалы со словами «Почему моего сына отправили в армию, у него же такое слабое здоровье». Очень многие придумывали себе религиозные препятствия — что парень определённой веры, которая запрещает ему держать в руках оружие. Мне стало интересно, что же так пугает молодых людей в армии. Захотелось самой посмотреть. В принципе, это и было моей основной причиной призваться. Недолго думая, я обратилась в пункт призыва на военную службу по контракту, где мне начали искать часть.
Сначала семья отреагировала спокойно, но, как выяснилось позже, на самом деле мне просто никто не поверил. Потом, когда поняли, что я по-настоящему собираюсь идти в армию, они начали переживать и пытались отговорить. Говорили: «Ты что, с ума сошла? Ты же всё-таки девочка». Но я сказала, что уйти всегда можно, контракт я подписала на три года — три года-то я выдержу (контракт обязателен для женщин, вступивших в армию, — иначе не записаться). А попробовать очень хотелось. Друзьям я сначала не говорила, узнали лишь через полгода, когда я впервые пропала и выложила в соцсетях свою фотографию в форме — шуточное селфи, которое я сделала в казарменном туалете на розовый телефон. Друзья были в шоке, тоже не верили — приходилось военный билет показывать.
Поначалу было очень сложно. Был страх «а вдруг я не смогу?». По прибытии в часть меня отправили на месяц в поля. Вот там я как раз и ощутила все «прелести» армии. Сняла туфли и надела тяжёлые берцы. Месяц напряжённого курса тянулся, наверное, целую вечность. Условий особых у нас не было — мылись в речке, готовили на костре, постоянные физические нагрузки, подъём в 6 утра, построение в 6–10, бегаем определённое количество километров, занимаемся спортом, потом завтрак. Потом начинались занятия: мы изучали военные науки. После обеда до ужина у нас снова были физические упражнения. Так и проходил весь день. Поначалу очень хотелось сбежать домой. Но я подумала: «Что я, слабачка? Почему кто-то может, а я не могу?»
У меня был стимул остаться, чтобы доказать, что я могу. В нашей роте было 94 человека, из них где-то 30 женщин. Жили все вместе, так что условия для всех были одинаковые. Мужчины смеялись сначала над женщинами, а потом начали с нами общаться и помогать. Мне в шутку сначала говорили: «Ты такая девочка маленькая, что ты вообще тут забыла?» Я была там самая младшая. Я и сейчас в своей части самая младшая. Мужчины в армии будут относиться к девушке так, как она себя поставит с самого начала. У меня очень хорошие отношения в коллективе, и домогательств со стороны солдат из моей части никогда не было.
Друзья узнали об армии, лишь когда
я выложила селфи, которое сделала в казарменном туалете на розовый телефон
На сборах я познакомилась с такими же девушками, как я, но из других частей, но дружбы, увы, не вышло: каждый был сам за себя. Сейчас у себя в части я нашла девушку, от которой могу ждать помощи. В армии дружба есть, но встречается довольно редко: лично я за три года своей службы обрела лишь одного друга. Но у меня много товарищей, которые помогают мне по службе и выручают. Поначалу меня очень смущала армейская дисциплина: я думала, что это там за дядька какой-то, который мне приказы отдаёт. Потом мне грамотно объяснили, что я приняла присягу и должна подчиняться приказам, — и я начала привыкать. Сейчас для меня это уже в порядке вещей.
Первоначально я призывалась в ВДВ, но там был какой-то странный коллектив, и у меня не получилось. После этого я попала в ВВС. Недавно меня повысили до звания ефрейтора. Я начальник смены телеграфного взвода — у меня в подчинении несколько солдат и контрактники-военнослужащие. Скоро я перейду в другую часть в составе Военно-космических сил с дальнейшим повышением — я подписала новый контракт на пять лет. Кстати, до армии я не знала, как работает телеграф: меня всему научили тут. Оказалось, это совсем не просто.
Соцпакет у женщин и у мужчин одинаковый: страховка, бесплатная медицина, бесплатное питание во время дежурств и предоставление жилья — мне, правда, пока ещё не предоставили. Зарплата зависит от должности, звания и надбавок. Сержантский состав получает от 23 до 35 тысяч, прапорщики — от 35 до 50 тысяч. Подсчитать так сложно, потому что проценты идут за выслугу лет, секретность и так далее.
Физическая подготовка в армии очень важна, потому что даже при поступлении на военную службу уже нужно сдавать нормативы. Я потянула, потом, естественно, начала заниматься и повышать результаты. Вообще я очень худая: сейчас вешу 46 кг. Сперва я начала терять вес, а потом укрепилась — у нас бег на скорость, отжимания. По нормативам до высшего уровня даже дотягиваю. Стрелять до армии я не умела: на сборах мы сначала прошли теоретический курс, а потом уже и научились на практике.
У меня суточные дежурства — я могу жить и на базе, и дома. Когда у нас бывают постоянные тревоги, нас там закрывают и не выпускают. Но так я вообще живу дома. Сказать о каких-то конкретных переменах в жизни я не могу. Наверное, я больше начала ценить время. Если раньше я после работы вечером бежала в какой-нибудь клуб с подругами, то теперь своё свободное время стараюсь проводить с семьёй, потому что его у меня на самом деле очень мало — друзей я не вижу месяцами.
Иногда меня посещают мысли, зачем я вообще во всё в это втянулась. Но в то же время я не представляю себя на другом месте, например в каком-нибудь офисе. Самое сложное для меня в армии — это подшить подворотничок, до сих пор криво делаю. Если нужно будет ехать в зону боевых действий — поеду. Страшно, конечно, но такую профессию я сама себе выбрала.