МнениеБольшой брат: Осталось ли в соцсетях место приватности

Александра савина

Ещё семь лет назад Марк Цукерберг сказал, что стремление оберегать личное пространство перестало быть для нас нормой: с появлением соцсетей люди всё чаще выкладывают личную информацию в общий доступ. «Когда я начинал работу в своей комнате в общежитии в Гарварде, все спрашивали меня: „Кто вообще захочет размещать информацию о себе в интернете? Зачем мне сайт?“ — сказал он. — Но в последние пять-шесть лет блоги стали невероятно популярны и появились все эти сервисы, на которых люди рассказывают о себе».

В 2017 году процесс, кажется, движется в обратную сторону: в отличие от того, что было десять лет назад, на заре популярности соцсетей, пользователи не торопятся выкладывать всё подряд — или, по крайней мере, стараются не делать этого настолько открыто. Например, 24 % участников опроса HeadHunter держат под замком аккаунты во всех социальных сетях — а ещё 32 % закрывают хотя бы часть из них. Половина из тех, кто выбирает закрытость, делает это потому, что считает соцсети персональным пространством, ещё 16 % — потому что в соцсетях у них слишком много личной информации.

В середине октября издание The New York Times выпустило правила по использованию соцсетей для сотрудников. В издании признают, что в современном мире журналистам нельзя не пользоваться соцсетями — но считают, что к делу нужно подходить ответственно. В инструкции Times есть место пунктам как в меру логичным (например, не использовать свой аккаунт, чтобы пожаловаться на товар или услугу — потому что из-за работы в медиа на вас обратят особое внимание), так и более строгим: например, журналистам и редакторам нельзя вступать даже в закрытые группы в фейсбуке, если в них придерживаются «крайней» точки зрения. Журналист Times должен быть максимально беспристрастен, ему нельзя агитировать, обсуждать политику и занимать сторону в вопросах, которые издание старается освещать объективно — так как всё, что он говорит, может автоматически расцениваться как точка зрения его издания.

Считать, что в интернете сейчас мы можем быть абсолютно независимы, наивно. Высказывание человека зачастую воспринимается как точка зрения его компании: вспомните сексистский пост о вакансии, который опубликовала руководительница департамента Penny Lane Personnel Элла Михайлова, — даже если в самом кадровом агентстве такие методы не поддерживают, людям со стороны кажется, что для компании это норма. Но если с расизмом, сексизмом, гомофобией и другими видами дискриминации всё понятно (они постепенно перестают восприниматься как норма и онлайн, и офлайн), то все иные случаи подают в «серую зону». Можем ли мы сейчас открыто высказывать своё мнение в Сети — особенно если, как в случае с The New York Times, приветствуются только нейтральные взгляды? Случаи, когда сотрудников увольняют из-за действий в соцсетях, не редкость. Один из последних и громких произошёл год назад, когда журналистку Юлию Иоффе уволили из издания Politico за грубый твит об Иванке Трамп — незадолго до этого Иоффе объявила, что собирается переходить в The Atlantic, но из-за скандала редакция решила ускорить процесс.

По данным HeadHunter, 76 % опрошенных ими российских работодателей просматривают социальные сети кандидатов. Перед собеседованием потенциальное руководство может проверить, как часто вы постите что-то в соцсетях, оценить ваши подписки (интересуетесь ли вы тем, что происходит в отрасли, или только смотрите видео с котиками) и то, рассказываете ли вы о работе и своих проектах, насколько вы коммуникабельны и как проводите свободное время. Считается, что нетворкинг без соцсетей сегодня тоже невозможен: визитки больше не нужны, потому что их заменили списки друзей и контактов, а за лидерами отрасли можно следить не вставая с дивана. Возникает парадоксальная ситуация: с одной стороны, тишина в соцсетях кажется подозрительной и её нужно всеми силами избегать, с другой — выходит, что каждое наше слово должно быть тщательно выверено: говорить мы можем только то, что не боимся показать родителям, коллегам или начальнику.

Кэл Ньюпорт в колонке для The New York Times и в лекции TED и вовсе советует бросить соцсети: по его мнению, они несут больше вреда, чем пользы, а время, которое мы тратим на просматривание ленты новостей и налаживание контактов, стоило бы потратить на прямые обязанности: «Они (соцсети. — Прим. ред.) отнимают время и отвлекают ваше внимание от работы, которая действительно имеет значение — вы занимаетесь ими вместо того, чтобы убеждать мир в том, что вы сами имеете значение».

Правда, такой подход кажется нереалистичным: вряд ли мы сможем полностью отказаться от всех аккаунтов в соцсетях. Многих раздражают даже минимальные ограничения: социальные сети, задумывавшиеся как место, где можно рассказать о своей жизни друзьям, близким и знакомым, с которыми не получается встретиться лично, теперь превратились в публичное поле. В каких-то сферах такое положение дел воспринимается легче: все мы знаем, что человек, с которым мы сходили на свидание, наверняка проследил за нашими аккаунтами, и готовы к тому, что он может понять, что мы друг другу не подходим.

В случае с работой всё иначе. Далеко не все готовы в свободное время на своей странице рассказывать о работе — и это не значит, что человек не любит то, чем занимается. Многие считают, что посты в соцсетях никак не характеризуют их как специалиста — в конце концов, это разные сферы и разные установки. Тем не менее социальные сети изменили правила игры. Поступки, не соответствующие этическому кодексу компании, и раньше могли стать причиной увольнения — но если раньше скрывать какие-то части своей жизни было легче, теперь мы сами с лёгкостью рассказываем о них. Неудивительно, что в социальных сетях ищут «красные флажки»: подписки и лайки иногда могут сказать о нас больше, чем нам кажется — и чем бы хотелось.

Помимо этики и отношений с руководством соцсети ставят перед нами и другие вопросы. Главный из них — безопасность: если о борьбе с мошенничеством в интернете известно довольно много (скорее всего, вы знаете, что не нужно оставлять номер кредитной карты без защищённого соединения), то что делать с тем, что данными, которые мы выгружаем в интернет, может воспользоваться кто-то другой — от злоумышленников до государства, — пока решительно непонятно.

В этом месяце министерство внутренней безопасности США начало проверять данные из соцсетей и поисковые запросы тех, кто иммигрирует в США — в том числе тех, кто имеет вид на жительство, и натурализованных граждан. И хотя министерство утверждает, что в этих мерах нет ничего нового, многие обеспокоены: адвокат Адам Шварц считает это нарушением права на личную жизнь и свободу слова, а предприниматель Афиф Ганнум родом из Кувейта, опубликовал колонку «Трамп хочет собирать информацию о соцсетях иммигрантов (таких, как я)». В России существует «пакет Яровой», а в Китае, по данным Human Rights Watch, готовят масштабную базу биометрических данных населения: правительство работает над системой, автоматически распознающей голоса в телефонных и любых других разговорах.

Избавиться от ощущения постоянной слежки действительно сложно. На днях учителей московской школы обязали следить за соцсетями школьников — им рекомендуют «руководствоваться Алгоритмом проведения мониторинга социальных сетей по выявлению фактов вовлечения несовершеннолетних в деятельность асоциальных сообществ». Такое случается не только в российских школах: например, руководство одной из лучших английских частных школ призналось, что следит за учениками в соцсетях, проверяя, не критикуют ли они школу. Четыре года назад руководство этой же школы собирало отпечатки пальцев учеников без согласия их родителей.

Каждый, кто хоть раз сталкивался с навязчивым баннером контекстной рекламы, знает, что любые данные, которые мы вбиваем с клавиатуры, не исчезают бесследно. Из-за ощущения, что к информации о нас могут получить доступ те, для кого она не предназначена, и риска взлома, многие пользователи выбирают молчание. По данным анализа Национальной администрации по телекоммуникации и информации США (NTIA), всё больше американцев опасаются за свою безопасность в Сети — 45 % семей, пользующихся интернетом, из-за этого перестали проводить в Сети финансовые операции, покупать товары, выкладывать информацию в соцсетях, высказывать мнение по неоднозначным вопросам или говорить о политике.

Понятие о приватности в Сети не ограничивается только фотографиями и постами, которые мы осознанно выкладываем. Навредить нам может любое мелкое действие, которое мы выполняем не задумываясь — например, в 2010 году 7500 покупателей согласились продать душу магазину, потому что не прочитали условия, с которыми соглашались. В 2014-м хакеры получили доступ к сотням тысяч фото и видео, которые пользователи отправляли в Snapchat через стороннее приложение. Мы не задумываемся о том, к каким личным данным даём доступ, регистрируясь на сайте или скачивая приложение — вспомните обсуждение китайского Meitu. Подвести может даже на первый взгляд надёжная система — как произошло со знаменитостями, чьи обнажённые фотографии из-за хакеров оказались в Сети. 

Джейкоб Морган, журналист Forbes, считает, что в мире, где приватности не осталось, нам остаётся или играть по новым правилам и быть готовыми ко всеобщей открытости, или пытаться бороться. Правда, в позиции тех, кто не соглашается с ситуацией, часто много противоречий: мы хотим, чтобы корпорации действовали более открыто и прозрачно, но сами надеемся, что сможем пользоваться технологиями так, чтобы никто не получал доступ к нашим данным; мы хотим пользоваться сервисами, не отдавая ничего взамен — и надеемся, что компании, пользовательское соглашение которых мы подписываем, действуют в наших интересах.

Представления о том, что такое личная информация и какое пространство можно считать безопасным для открытых разговоров, меняются. По данным 2010 года, в США у 92 % детей в возрасте двух лет уже есть профили или какой-то цифровой след в соцсетях (например, фотографии, которые выкладывают их родители). В нескольких европейских странах — Великобритании, Франции, Германии, Италии и Испании — процент детей, о которых уже есть информация в Сети, ниже — 73, но и это очень большая цифра. Очевидно, что в ближайшем будущем нынешние дети, как и мы все, столкнутся с новыми вопросами. То, как они выглядят в соцсетях, сейчас решают их родители, и нет никакой гарантии, что этот образ понравится им во взрослом возрасте — в отличие от традиционных фотоальбомов, эта информация будет доступна гораздо большему количеству людей.

Времена, когда мы боялись, как в «Матрице», оказаться в подчинении у машин, давно прошли — технологии спокойно и органично вошли в нашу жизнь. То, как мы выглядим в соцсетях и в интернете в целом, теперь просто ещё одна часть нашей личности, с той лишь разницей, что её следы будут храниться гораздо дольше, чем воспоминания окружающих о каком-нибудь разговоре или событии. Конечно, образ, который мы создаем в соцсетях, не даёт о нас полного представления, и мы не можем знать заранее, как его интерпретируют другие — но его нельзя не учитывать.