Личный опытУ меня косоглазие:
Как одна особенность меняет взгляд на мир
«Куда вы смотрите?» — «Уже минуты три на вас»
Интервью: Александра Сивцова
Меня зовут Мария Черткова, мне 35 лет, и я куратор социокультурных проектов. Всю сознательную жизнь я знаю себя с косоглазием, оно у меня с рождения. Но родители не воспитывали меня как особенную, поэтому такой я себя и не чувствовала. С детства я носила очки, ходила в НИИ глазных болезней им. Гельмгольца. Тогда выраженность была больше: глаза смотрели совсем в разные стороны. Есть мнение, что косоглазие не исправляют до 18 лет, так как в детстве и юности мышцы очень пластичные — если в это время сделать операцию, то они растянутся. Так, срочной задачи избавиться от него не было: я носила очки и делала упражнения.
В школьное время дети быстро начинают замечать особенности. Я тогда ходила в очках и меня дразнили любимым «Очкарик, в попе шарик, поехал на футбол». Не скажу, что это травмировало. Если бы мне крикнули: «Машка — косой заяц!», я бы не обиделась. Я и с заклеенными по очереди глазами ходила, никто не издевался. Интересно, что никогда не было прямой отсылки к тому, что я косоглазая: очки волновали больше, издевались только из-за них. Я не страдала от косоглазия и рада этому: понимаю, что могло быть и по-другому. В подростковом же возрасте меня куда больше беспокоил мой нос. А когда встал вопрос, делать операцию или нет, я отказалась — мне нравилось носить очки. Позднее меня останавливал страх перед наркозом.
У меня неплохое зрение — хорошо, что косоглазие не влияет на него. Но некоторые вещи мне недоступны. Например, я не могу смотреть кино в 3D — всё двоится, и я вижу проекцию оригинального изображения. Поэтому когда надеваю стереоскопические очки, я вижу не целую картинку, а отдельные её куски, предназначенные для правого и левого глаза. В повседневной жизни всё тоже немного двоится.
Я заметила, что если с тобой «что-то не так», то другие уверены, что ты точно хочешь это исправить
Бывает, люди спрашивают: «Ой, а когда ты будешь делать операцию?». Я заметила, что если с тобой «что-то не так», то другие уверены, что ты точно хочешь это исправить. К косоглазию такое же отношение. При этом, когда я говорю о том, что сделаю операцию, получается обратный эффект. Мне возражают: «Да ты чего, это же фишка. А так ты будешь как все!». Странно, если ты интересен только из-за косоглазия. Эта реакция не обижает, но она показывает, что сейчас ты обязательно должен быть «не таким». Так ты оказываешься в ловушке своей особенности. Поэтому мне не нравится, когда настаивают на сохранении физической особенности, когда вместо тебя видят твою оболочку, идентифицируют и маркируют только потому, что ты другая.
Спустя время я взглянула на себя со стороны и поняла, что мой характер и моё косоглазие — это единство формы и содержания. Я стремлюсь разрушать стереотипы, выходить из зоны комфорта и не бояться непривычных вещей. Когда я рисую, то намеренно добавляю асимметрию, потому что в момент, когда всё соответствует правилам, форма и содержание умирают. Косоглазие близко моей философии. У меня такой характер, что я часто провоцирую, и в этом случае косоглазие работает на меня. Бывает, что человек нервно, с надрывом спрашивает: «Я вообще не понимаю, куда вы смотрите?!» Это звучит как вызов. И, как правило, я отвечаю: «Уже минуты три на вас». Собеседник начинает смущаться — а я же себя не вижу, мне, по сути, все равно.
Реакция на моё косоглазие лишний раз убеждает, что люди статичны в своей форме, хотят, чтобы мир замер, был понятным и привычным. Дети реагируют по-другому: как-то в метро пятилетняя девочка сначала долго меня рассматривала, а потом стала изображать меня. Она сводила глаза к носу, смешно их закатывала. Когда она заметила, что я улыбаюсь, то начала ещё больше гримасничать. Это было смешно — ведь на комика мы не обижаемся. Но если бы так сделал взрослый человек, то я просто подумала бы, что он дурак.
Мы рождаемся с разными физическими особенностями и зависимы от того, к чему привыкли. Люди постоянно хотят унификации. Конечно, все замечают отличия, и тут главное — учиться правильно реагировать, а не воспитывать в себе болезненное восприятие. Потому что можно долго утверждать, что физические особенности не влияют на нашу реакцию, но чаще всего это не так. Окружающие люди из страха примеряют их на себя и меняют своё отношение.
Реакция на моё косоглазие лишний раз убеждает, что люди хотят, чтобы мир замер, был понятным и привычным
Сейчас больше, чем когда-либо, стали говорить о разности. В какой-то момент утрирование ситуации стало фетишем: «Хорошо, что ты не идеален, потому что идеальность и кастовость мы уже прошли». Те, кто думают шире, понимают, что в данный момент мы на стадии «мы заметили „других“ и будем с ними работать». Но дальнейшей осознанности пока нет. Видимо, через эти полюса мы придем к принятию: перестанем останавливаться на физических особенностях и при разговоре с человеком прекратим делать акценты на том, что у него косоглазие или, например, была ампутирована конечность. Не будем использовать это как флаг и выделять человека по такому принципу. Однако непроработанность есть и с другой стороны. Человек с физической особенностью часто испытывает агрессию из-за того, что чувствует непонимание со стороны окружающих. Надо учиться принимать людей, у которых есть то, чего нет у тебя.
«Дергать» мир и постоянно замечать все несовершенства или, наоборот, не провоцировать и принять — это личный выбор каждого человека. Я свой сделала: в какой-то момент во мне стало больше терпимости, я начала спокойнее реагировать. Я понимаю, что сейчас уже могла бы сделать операцию. После, скорее всего, в голове у меня ничего не изменится. Однако мне любопытно, не перестану ли я быть интересной, если изменюсь внешне.
Фотографии: Наталия Гафина
