Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

Видеотека10 любимых фильмов сценаристки «Аритмии» Наталии Мещаниновой

«Чучело», «Шапито-шоу» и другие

10 любимых фильмов сценаристки «Аритмии» Наталии Мещаниновой — Видеотека на Wonderzine

ИНТЕРВЬЮ: Алиса Таёжная
ФОТОГРАФИИ: Катя Старостина 
МАКИЯЖ: Ирен Шимшилашвили

В рубрике «Видеотека» наши героини рассказывают о любимых фильмах и сериалах — важных, ярких, вдохновляющих, таких, которые трудно забыть, увидев однажды. В этом выпуске режиссёр и сценаристка нового фильма «Сердце мира», который скоро покажут на Кинотавре, признаётся в любви как «Танцору диско», так и братьям Дарденн.

Наталия Мещанинова

режиссёр «Комбината „Надежда“ «Сердца мира», сериала «Школа», сценаристка «Аритмии», «Ещё одного года» и «Войны Анны»

Многие удивляются, что я ничего не смотрю, но я наконец стала свободной от этой обязанности — смотреть всё, что снимают

Первую половину жизни у меня не было никакого доступа к многообразию кино. Я выросла в маленьком посёлке городского типа под Краснодаром. Большую часть моего детства у нас не было даже телевизора. Единственное место, где можно было увидеть кино, — это дом культуры. Туда далеко не всегда пускали детей, да и кино не каждый день привозили. Так что сеанс, на который удавалось попасть, был редкостью и праздником. И я точно помню, что моим первым и самым сильным потрясением от кино стал индийский «Танцор диско»: иногда мне даже кажется, что индийский кинематограф и зародил во мне страсть.

Этот «Танцор диско» поселился в моей голове, и я стала жить как бы в пространстве этого фильма. Я ходила по улицам, ела и спала, ходила в школу и автоматически слушала урок, но внутри меня всё трепетало. Я играла и проживала снова и снова сюжет за всех героев, додумывая ситуации и диалоги, превращая фильм в сериал. Каждый свой день я проживала в параллельном ярком мире кино. Встречи с фильмом были редки, но если мне попадалась на глаза афиша, я, роняя крупные слёзы, тянула маму на сеанс, а та, закатывая глаза, уступала и в восьмой раз шла со мной смотреть на Митхуна Чакраборти. Позже у ребят появились «видики» и кассеты. Стало появляться американское кино: «Полёт навигатора», «Инопланетянин», «Рэмбо». Но ничто не могло затмить собой моего Митхуна.

Встреча с более серьёзным кино произошла у меня довольно поздно, когда я каким-то чудом, будучи совершенно ненасмотренной и необразованной, поступила в университет культуры. И там у нас был предмет «История зарубежного кино». На этом предмете я и оторопела от того, что в мире делалось всё то время, пока я бегала за Митхуном Чакраборти. И первый фильм, который меня потряс и возмутил до глубины души, был «Сало, или 120 дней Содома». После просмотра я не разговаривала ни с кем целый день — пыталась переварить увиденное. Мне было страшно от того, что так можно снимать, что у кино вообще может быть такая сила воздействия. 

Дальше было многое: Уэллс, Феллини, Годар, Антониони, Чаплин и ещё многие-многие. Программа по зарубежному кино везде примерно одинаковая. Из просто зрителя я стала превращаться в человека, которому нужно учиться смотреть в глубину, анализировать, писать рецензии, разбирать по косточкам. Оттуда и пошла профессиональная деформация. Я стала снобом. Я перестала играть в индийское кино и даже (о, боги!) криво усмехалась, вспоминая Митхуна. Сказать, что я это очень уж любила? Наверное, скорее мне это было нужно для совершения качественного скачка в профессии. Мне было нужно смотреть великие фильмы, потому что они были названы великими. Часто я злилась и грустнела, понимая, что мне никогда ничего такого же великого не снять. 

Когда я встретилась с «Прирождёнными убийцами», во мне снова проснулась любовь. Я этот фильм пересматривала тайком, у нас как-то не принято было такое любить: мы все были обязаны любить Тарковского, но я не могла его любить вовсе. И вот «Прирождённые убийцы» покорили меня смелостью формы. И как я любила этих героев! Я снова поселилась в этом мире и снова стала проигрывать внутри себя диалоги от имени главной героини Мэллори и старалась улыбаться её улыбкой. К тому времени меня просто распирало от нетерпимости к моему окружению: мне тоже хотелось к чертям всех перестрелять.

Меня волновали сложные герои. Мне стало интересно не столько про острый сюжет или высказывание, сколько про живого человека. На экране я стала искать тех, кто похож на меня, кто перекликается со мной. И тогда я встретила «Гарольда и Мод». Я затёрла это кино до дыр — так мне нравился этот мальчик, интересующийся смертью так же, как и я. Так мне нравилась эта старуха, так мне нравилась их парадоксальная дружба! Кино, которое я не могла, вопреки уже заложенным во мне привычкам, разбирать по косточкам — я чувствовала его исключительно как зритель и всегда плакала в конце.

А потом я встретилась с миром документального кино, и эта встреча навсегда определила мои вкусы, пристрастия и устремления. Школа Марины Разбежкиной сформировала меня как режиссёра, да и как зрителя, окончательно и бесповоротно. Мне стало трудно смотреть кино, теперь я чувствую любую фальшь. Сейчас я мало смотрю, слишком сильно расстраиваюсь, если кино мне не нравится — а теперь оно мне нравится всё реже. Мой вкус стал слишком избирательным. Моя большая беда в том, что я не могу позволить авторам отклонений от моего вкуса и начинаю злиться на них за это.

Ещё я стараюсь не смотреть кино, когда работаю над своим новым фильмом. Во время съёмок и монтажа мне это категорически воспрещено. Я начинаю сбиваться, думать о другом, сравнивать своё кино с чужим, впадать в депрессию. В этот период мне полезно только что-то писать. Вот сейчас я совмещаю монтаж и разработку сценария. Ничего не смотрю, и даже порывов не возникает. Вообще, чем меньше я смотрю кино, тем больше ориентируюсь на себя, на своё собственное впечатление от жизни. Больше всего в фильмах меня бесят цитаты из того, что мы все уже по сто раз видели-перевидели в более раннем кинематографе, поэтому мой организм выбрал путь самосохранения. Многие удивляются, что я ничего не смотрю, но я наконец стала свободной от этой обязанности — смотреть всё, что снимают. Мне так даже легче искренне улыбаться своим коллегам на фестивалях. А то посмотришь чьё-нибудь кино и уже боишься столкнуться с авторами, так оно тебя взбесило.

 

1983

Чучело

Я не знаю почему, но когда этот фильм показывали по телевизору (мне было лет двенадцать), моя мать запретила мне его смотреть и выгнала из комнаты. Я подглядывала из коридора в щёлочку между шторкой и дверным стеклом. Я думала, меня выгнали из-за эротических сцен, как бывало обычно, но в эту щёлочку я увидела такое кино, от которого мои волосы шевелились сами по себе и по телу бежали мурашки. «Это же я!» — хотелось крикнуть мне во всё горло, но я молчала. Мать в какой-то момент застукала меня за подглядыванием и прогнала в комнату, задёрнув занавеску — от щёлочки не осталось и следа.

Я не досмотрела этот фильм тогда и в какой-то момент забыла о нём, пока однажды в видеопрокате не наткнулась на диск с названием «Чучело». Лицо девочки было мне знакомо, но я не могла вспомнить ничего. Я взяла этот диск и стала смотреть — волосы у меня снова зашевелились. Я узнала Лену и её дедушку, узнала её одноклассников, узнала снова себя и своё школьное прошлое. И в этом кино меня просто потрясла точность и современность, хотя были уже 2000-е годы, а фильм снят в 1983-м. Ничего для меня не изменилось, всё было так же, была живая Лена и эти жестокие дети. Современное, полное тоски кино навсегда отпечаталось в моей голове. Когда вырастет моя дочь, я обязательно покажу ей «Чучело».

2007

Мать

Один из самых сильных документальных фильмов, которые я видела. Несмотря на кажущуюся грубость языка, ручную камеру, непричёсанную и порой страшную реальность, это кино насквозь пронизано любовью и нежностью. Через мат, через голод и ссоры, через страдание. Этот фильм только притворяется маленьким фильмом о частной жизни одной многодетной семьи. Для меня это необъятное кино о большом и сложном мире, в котором всё настоящее, осязаемое, грубое и тонкое одновременно. Он снимался три года, и это целая жизнь для героев. Далеко не каждое игровое кино в такой полноте может рассказать о людях. «Мать» фиксирует самые сокровенные моменты жизни одной семьи, самые правдивые отношения и настоящую боль. В нём нет ни одной фальшивой ноты, ни одной мыслишки о морали человеческой жизни, никакого авторского вмешательства и волеизъявления. Только настоящая ценная и хрупкая жизнь.

Le fils, 2002

Сын

Cамый первый фильм, увиденный мною у братьев Дарденн. В то время я искала спокойное кино, снятое «документальным» методом. Частное, небольшое, без аттракциона и острого сюжета — именно такое кино меня всё больше и больше привлекало. «Сын» очень удивил меня простотой и человечностью. И хоть я и не люблю притчи (а Дарденны любят), это кино в отрыве от библейских метафор оказалось для меня большим открытием. Достоверность действий актёров, никаких имитаций, простые человеческие лица и, как кажется, полное отсутствие какой-либо игры. Естественность камеры, света. Фильм прост и свободен, как дыхание. Он не пытается понравиться кому-то, не заигрывает с реальностью. Можно с уверенностью сказать, что именно с него началось моё повальное увлечение авторским независимым кино.

Le meraviglie, 2014

Чудеса

Этот фильм я увидела на кинофестивале в Минске, и он сразу, что называется, «забрал». Мне было трудно читать субтитры и понимать детали, но я удивилась тому, что кто-то способен так живо работать с таким количеством детей в кадре, что дети вообще могут быть такими в кадре. В кино, как правило, дети очень условны и играют значительно хуже, чем взрослые: увидеть абсолютную жизнь и абсолютное отсутствие дистанции — это было для меня потрясающе. Вместе с этим я была удивлена, как можно использовать реализм с магическим реализмом одновременно.

Фильм начинается так, как будто ничего не происходит, вроде бы семья семьёй — такая бытовая жизнь. Потом, когда появляются телевизионщики, эта безумная дива, которую играет Моника Беллуччи, начинается лёгкий абсурд, парадокс, перерастающий в чистую магию: дети в пещере, их тени пляшут, а они спят. И как это тонко и точно рассказано, как это вдруг вплетено в абсолютную документальность повествования, смело и аккуратно, так, что ты, в общем, даже не понимаешь, как вдруг смотришь миф — не то чтобы другой фильм, а какой-то другой жанр. 

Paradies: Liebe, 2012

Рай: Любовь

Из трилогии Зайдля я выбрала этот фильм, потому что лично в меня эта история попадает больше, чем другие: она кажется мне более чувственной, свободной. «Вера» для меня гораздо более конъюнктурная вещь, «Надежда» почему-то показалась почти безликой и бесцветной. А «Рай» снят каким-то безоговорочным способом. Я не могу понять до сих пор, как Зайдль это делает — как он совмещает актёров с неактёрами, как он вообще снимает эту сцену дня рождения, как мальчик зарабатывает секс-услугами.

Это снято так, что у меня мороз по коже: мне неловко за то, что я на это смотрю — как будто я вообще на порновечеринке. То есть я настолько внутри этого фильма оказываюсь, что мне становится не по себе. Этот эффект от фильмов вообще у меня редко возникает. Ещё, пожалуй, стоит сказать, что «Рай. Любовь» нельзя смотреть с точки зрения морали, он однозначно про другое. У меня он просто вызывает сильную эмоцию, подключение к героине, и чувство, что я абсолютно внутри — живу там, вместе с ними.

Buda as sharm foru rikht, 2007

Будда рухнул от стыда

Круто, что это кино сняла совсем молодая девушка. Она пошла таким путём: покажу только детей, ещё и наивно. У Ролана Быкова был такой фильм «Я сюда больше никогда не вернусь»: там девочка лет шести-семи в кадре всё время говорит словами своей мамы и наказывает свои игрушки. «Будда умер со стыда» работает с этим же приёмом — когда дети общаются друг с другом словами взрослых, а взрослые находятся на войне. Дети копируют дух войны, и их игра настолько же жестока, насколько и реальная.

Фильм о том, что дети, так уж получилось, живут нами, нашими страстями. Они заражены нашими идеями до какого-то определённого возраста. И этот фильм — вроде бы наивный и детский — на самом деле рассказывает про страшные вещи, которые происходят в их мире. Дети видят, как надо воевать, кто враг, кто не враг. И, конечно, это кино рекомендовано к просмотру всем взрослым, которые находятся в состоянии войны.

2011

Шапито-шоу

Мне нравится, что этот фильм, соединил нас — меня и Сергея Лобана, мы давно близкие друзья. Я рада и тому, что Серёжа любит это кино и хорошо к нему относится: мне кажется, что спокойное отношение к своим фильмам — это прямо важная вещь. Сергей понимает, что это хорошее кино, он понимает, что сделал его талантливо, и в этом смысле у него нет никаких противоречий. Для меня этот фильм очень личный: на съёмках я познакомилась со своим мужем Степаном, который сыграл главную роль в третьей части «Уважение». Наверное, поэтому «Шапито-шоу» я обычно не очень объективно смотрела. 

Вообще я не люблю фильмы-концепции, но этот фильм можно начать смотреть с любого места. Я как человек, не умеющий работать с концепциями и жанровым кино, была поражена, как можно настолько бесстрашно выступить с подобного рода конструкциями: с абсурдом, музыкальными номерами, которые появляются ни с того ни с сего и потом только в финале соединяются в общий цирк. Лично я очень люблю первую часть про Киберстранника и Веру: она лёгкая, очень воздушная и вроде бы ни к чему не обязывающая. А потом всё начинает сильнее и сильнее закручиваться. Четвёртая часть — то место, где разворачивается главное высказывание фильма, и вообще это абсолютно мировоззренческая вещь Сергея Лобана: там весь он сам, все его мысли, всё, что он думает про жизнь вокруг.

Притом что кино формально не похоже на реализм, для меня оно более чем реальное, реальнее многих документальных и полудокументальных фильмов. В «Шапито-шоу» я вижу гораздо более достоверный мир, несмотря на гротеск, нагромождение всех лобановских фокусов. Ему удалось каким-то образом обвести вокруг пальца всех и остаться при такой форме настолько искренним и непосредственным — как в плане высказывания, так и в интонации — кристально чистым, не пытающимся никому понравиться, никого ни в чём убедить. Просто вот спросите меня, кто гений из русских режиссёров, и я скажу — Лобан. Причём гений без примесей — абсолютно прямой, который сам себя за гения не держит, даже за режиссёра себя не считает. Но для меня он просто икона последнего десятилетия, а то уже и двадцатилетия. 

Happy-Go-Lucky, 2008

Беззаботная

Я смотрела много Майка Ли, и в общем мне нравится почти всё его кино. Как режиссёр он для меня очень близок и отношением к своим героям: я люблю, когда через фильмы чувствуешь, как человек любит людей. Не пытаясь даже прикинуться тем, что он их любит — он правда их любит. С «Беззаботной» меня поражает, как можно сделать такое чистое лёгкое кино. Я сама как режиссёр никогда не стремлюсь к лёгкому кино и всегда его закручиваю потяжелее, подраматичнее: мне кажется, что я не удержусь на этой ниточке, что она порвётся обязательно, если не закрутить её покрепче. А Майку Ли удаётся делать настолько тонкие вещи. 

Героиня со странным характером мне вообще не близка. Обычно, когда я смотрю фильмы про таких легкомысленных людей, для меня это признак незрелости режиссёра. Допустим, кто-то рассказывает про странную девочку, которая порхает как бабочка, и я такая: «Тьфу, да блин!» Но в героиню «Беззаботной» я влюбляюсь, причём с первых же секунд. Мне про неё очень интересно, она для меня становится живой, потому что я не вижу зазор режиссёрского, авторского стиля («Ну-ка смотрите, сейчас я вам про странных людей буду рассказывать»).

Она настолько во всех своих проявлениях органична, что не вызывает вопросов ни то, что она прыгает на батуте, ни то, что она носит безумные тряпки, ни то, что беседует по ночам с бездомными. В неё влюбляешься сразу и беспрекословно. Для меня этот фильм — редкий пример создания персонажа, характера, который бы так сильно отличался от других людей. Обычного человека проще сделать, геройского человека проще сделать, злого тоже очень просто сделать. А эта вот лёгкость, этот танец — это прям магия. Из всех фильмов Майка Ли этот — самый танцующий, самый выделяющийся для меня.

Moartea domnului Lazarescu, 2007

Смерть господина Лазареску

Помню, что меня всё время удивляло, когда я первый раз смотрела этот фильм — ну что, они так и будут возить его по больницам всё кино? И даже, может быть, меня тогда слегка это раздражало. Потом я поняла почему: у меня тоже очень непростые отношения со смертью и мне было очень тревожно смотреть, как на моих глазах человек уходит так долго. Сейчас мне кажется, что это абсолютно великое кино, по-настоящему близко касающееся смерти: это изучение не её внезапности, а планового ухода — когда ты понимаешь, что умираешь и умрёшь не сразу.

К финалу мне всегда почему-то легче. Я прохожу вместе с героем через ад, очень много думаю о смерти, а к финалу, когда он умирает, испытываю облегчение. И это не слёзы, а именно смирение с фактом, что человек смертен. То, как это кино снято, — вообще отдельная история. Я просто удивляюсь, как Пую, Бутица и Муту обращаются с пространством — какой-то невероятный операторский дар, я не знаю, кто вообще так у нас может: нарушая все границы и правила, при этом так талантливо. Мне нравится, когда я вижу, что оператор даёт мне больше чем просто изображение — он даёт мне образы. 

Eu când vreau să fluier, fluier, 2010

Хочу свистеть — свищу!

О, это мой вообще любимый фильм. Если актёры спрашивают, что им посмотреть, я прежде всего советую это кино. В том числе потому, что актёрам полезно смотреть, как существуют люди внутри фильма. Существование в кадре — как раз то, чего бы я всегда хотела добиться от моих актёров. Актёр в буквальном смысле проживает и транслирует себя, свою личность через персонажа. Для меня здесь нет игры, есть человек — но при этом я понимаю, что это актёр, который этого человека мне являет. Также для меня это большой пример убедительного сценария, когда все действия героя настолько замотивированы внутренне, что понимаешь — у человека нет никакого выхода, кроме как поступить как он поступает. И не потому что он плохой, а потому что он не видит других вариантов. 

Дело происходит в тюрьме: весь фильм разворачивается практически в одном пространстве, молодой парень узнаёт, что его маленького брата должна забрать мать, которая совершенно точно испортит ему жизнь и сотворит с ним страшные вещи. И ему нужно этого брата спасти. Весь фильм главный герой занимается тем, что пытается выбраться из тюрьмы, сам того не понимая, как постепенно слетает с катушек. Это очень эмоциональная вещь — смотреть, как человек пытается вырваться, и из-за того, что слишком сильно пытается, начинает совершать кучу глупых поступков. 

 

Рассказать друзьям
13 комментариевпожаловаться