Star Views + Comments Previous Next Search Wonderzine

Книги«Удар по золотым яйцам снобизма»: Критики
о вручении Нобелевки Кадзуо Исигуро

«Удар по золотым яйцам снобизма»: Критики
о вручении Нобелевки Кадзуо Исигуро — Книги на Wonderzine

Как писатель покорил литературный мир

дмитрий куркин

НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ ПО ЛИТЕРАТУРЕ 2017 ГОДА ВРУЧЕНА КАДЗУО ИСИГУРО, британскому писателю японского происхождения, автору семи романов, самые известные из которых («Остаток дня» и «Не отпускай меня») были экранизированы. Мы попросили литературоведов, критиков и обозревателей прокомментировать решение Нобелевского комитета, пояснить, чем ценна проза Исигуро и с каких его книг стоит начать знакомство тем, кто до сих пор ничего не знал о его творчестве.

Анна Наринская

литературный обозреватель

Впервые за многие годы, комментируя решение Нобелевского комитета, хочется рассуждать не о том, какие политкорректные установки им руководили, а конкретно о предмете. То есть говорить об Исигуро — о его романах и его поэтике. По-моему, это уже прекрасный результат.

Исигуро дали премию с формулировкой «раскрывает иллюзорность нашей связи с реальностью». И действительно, Исигуро главным образом пишет о том, что мир, в котором мы существуем, это мир, устроенный внутри нашей головы. В этом нет никакого киберпанка, хотя в одном из моих любимых его романов «Не отпускай меня» между делом сказано, что его герои — клоны. Но это обманка, приём. Это больше метафора того, как человек в момент депрессии очень часто ощущает себя клоном, двойником кого-то важного, чувствует, что есть какие-то прекрасные люди, живущие настоящей жизнью, а он — ненастоящий, скучный, дурацкий. Клонов Исигуро скорее стоит воспринимать так, а не в ключе научной фантастики. Изучение нашего душевного пейзажа, чем занимается Исигуро, обладает силой и проникновенностью, которую можно найти у Достоевского, его Исигуро часто называет своим учителем.

Одна из главнейших тем Исигуро — самообман, этому посвящены почти все его романы. Он родился в Японии, ребёнком был привезён в Англию. Но его очень интересуют попытки современной Японии пережить и освободиться от невыговоренной травмы прошлого на уровне каждого отдельно взятого человека. В Японии — примерно как в России, в этом смысле всё очень похоже — никакая вина официально признана не была, никакие списки палачей и доносчиков не были обнародованы. Общественный договор прошлому не был провозглашён и каждый должен был договориться с самим собой: то, что он делал в то время, — что это было? Преступление? Выживание? Эта попытка договора с самим собой, попытка выстроить параллельный мир, в котором ты жертва обстоятельств, у Исигуро всегда проваливается, приводит к ещё большей несчастности. Эта тема вечная, но для нашего времени особенно актуальная.

Считается, что «любимый писатель» — устаревшая вещь, что любимых писателей быть не должно. Но Исигуро как есть мой любимый писатель, книжки которого я перечитываю. Так что я очень рада.

Елизавета Биргер

литературный обозреватель

Я, как и многие, этому решению рада. Мне Исигуро кажется идеальным современным писателем — у которого безупречность литературной формы становится фоном для серьёзного, умного разговора. Когда бы ты его ни открыла, он кажется тебе смутно знакомым, и это узнавание утешительно, но обманчиво. Вот он пишет «Остаток дня» как Вудхаус, а «Не отпускай меня» — как Брэдбери, но на самом деле всегда оказывается гораздо более тонким, понимающим и глубоким. И это очень важно, потому что в конечном счёте Исигуро всегда пишет о частном человеке, о живых людях, любого его героя можно обобщить до всех нас.

Я радовалась и Бобу Дилану (он уже несколько лет ходил в фаворитах), и мне честно кажется, что у Нобелевского комитета появилась новая цель — вручать за условный рок-н-ролл, что там стали больше учитывать желания и чувства обычных читателей. Что клёво, потому что раньше было так, что мы там что-то чувствовали, болели, переживали, а нам в ответ дают Мо Яня. Что не значит, что Мо Янь плохой писатель — как раз было бы более обидно, если бы мы не смогли открывать с помощью Нобелевки новые литературные имена, а принялись бы награждать исключительно знакомые. Перемена, на мой взгляд, несомненна, и я связываю её с Сарой Даниус — новым временным секретарём премии. Ей всего пятьдесят пять, и она кажется человеком более современным, чем прочие пожизненные академики.

Я нежно люблю «Остаток дня» — это короткая практически новелла, герой которой, пожилой английский дворецкий, едет в небольшое путешествие и вспоминает, и в итоге и путешествие, и воспоминание приводят его к некоторому откровению о собственной жизни. Это очень простое чтение, но какое-то пронзительное, что ли, такое путешествие к центру себя, которое легко примерить на собственный опыт.

Александра
Баженова-Сорокина

литературовед, обозреватель и переводчица

Мне решение Нобелевского комитета кажется логичным, но для меня и вручение премии Дилану было логичным. Мы часто путаем Нобелевскую премию по литературе с литературными премиями — пожалуй, у них разные концепции. Для оценки внутрилитературных достижений есть Букер, Пулитцер и «Большая книга». А Нобель вписывает литературу и словесность в более широкий современный контекст — социальный и политический.

При всём его психологизме Исигуро пишет очень спокойно, отстранённо, без того драматизма, который присущ и многим его современникам в литературе, и многим нобелевским лауреатам последних лет. Его герои и героини лишены действия, им присуща «ностальгия по настоящему», моно-но аварэ, не рефлексия даже, а осмысленное созерцание момента — и в этом смысле у Исигуро европейская традиция (а его всегда называют британским автором) сходится с японской. Так что как писатель он воплощает идею прекрасного мультикультурализма, которую, возможно, хотел подчеркнуть Нобелевский комитет.

Тому, кто ничего не знал об Исигуро, стоит начать всё-таки не с «Погребённого великана» — последнего и не очень типичного для автора романа, — а «Остатка дня». 

Анастасия Завозова

переводчица 

Нобелевка Кадзуо Исигуро вызывает почти облегчение. Я смотрю, что эмоция у всех, кто сейчас как-то публично высказывается, примерно одинаковая — спасибо, что дали действительно за литературу. Под этим, конечно, понимают — спасибо, что дали писателю, которого условный я наконец-то прочитал.

Я выскажусь тут, наверное, как большой поклонник Исигуро, но, знаете, мне лично тоже кажется ужасно правильным, что премию дали человеку, которого читали очень и очень многие. И не просто читали, чтобы, скажем, стать лучше и добрее, а ради того самого искреннего, нутряного удовольствия от чтения, когда писатель берёт тебя за душу и виртуозно её выворачивает, так, что с тобой случается тот самый старый добрый катарсис, о котором как будто бы многие писатели уже начали подзабывать.

Это правильное решение потому что люди, которые вручают Нобелевку по литературе, наконец-то снизошли не просто до идеального популярного писателя, но и до популярного читателя, до человека, на которого обычно принять смотреть через губу. Это хороший удар по золотым яйцам литературного снобизма: можно писать книги, которые не просто идеально и округло хороши собой, но и умеют дотянуться до всякого человека, перевернуть его мир, заставить чувствовать. И можно получать за это признание и высшие награды. На самом деле я не считаю эту награду такой уж отличной, скажем, от премии Дилана, которому, по большому счёту, дали ведь за то же самое — за умение дотянуться не до избранного читателя, а до всякого.

Тем, кто ещё по какой-то странной случайности не читал ничего у Исигуро, я, конечно, рекомендую начать с двух идеальных и пробирающих до жил романов: «Не отпускай меня» (его прекрасно перевёл Леонид Мотылёв) и «Остаток дня».

Павел Сурков

культуролог, писатель

Я рад — именно из-за того, что Нобелевку получил писатель, который чётко и понятно отрефлексировал постмодернизм. Симптоматично и то, что он этнический японец, плотно вошедший в британскую литературную традицию (да и ставший её частью — плоть от плоти). Исигуро — очень удобный автор: в каждом своём романе он, по сути, работает с одним и тем же объектом — прошлым героя. И это тоже очень удобная позиция — в прошлом не страшно. С конъюнктурой Нобелевки это отлично соотносится — давно пора было дать иностранцу, который пишет на фактически неродном языке, и вот перед нами Исигуро. Что в целом даёт нам основание полагать, что язык литературы может оставаться и в наше смутное время универсальным кодом, на котором можно предметно и эффективно коммуницировать.

Я люблю, конечно, «Не отпускай меня» — во многом за внутреннюю эстетику, за музыкальные аллюзии, за язык — скупой, но при этом красочный. И ещё мне нравится недавний «Погребённый великан» — он тоже очень музыкален по своей структуре и полон прекрасных метафор; сюжет там, конечно, важен, но упиваешься именно структурой языка.

Рассказать друзьям
10 комментариевпожаловаться