КрасотаМамина помада:
Девушки о своей
первой косметике

Недавно мы вспоминали сериалы детства (раз, два) и поняли, что скучаем по очень многим вещам, в том числе и по своей первой косметике. Мы попросили 10 девушек рассказать о своих перламутровых лаках, наборах Pupa, кремах «Балет» и «Тик-так» и остальных странных и не очень вещах, которыми тогда пользовались.

Интервью: Саша Жиленко

Ксения Туманова
совладелица Birdie

В моем детстве уход за собой подразумевал скорее чистую шею, чем какие-то манипуляции с косметическими средствами. Мама пользовалась кремом «Балет» и тушью Ruby Rose, потому что ничего другого просто не было, да и денег ни на что тоже не было. Помню, как шокировала маму, продемонстрировав ей вычитанное из газеты правильное использование крема для тела: мажешь тело кремом, идешь в душ и активно смываешь его мочалкой. Ругали меня долго, зато купили мне свой крем.

Еще у нас дома были в ходу ромашковые ингаляции: варишь в кастрюльке пакетик аптечной ромашки и сидишь над ней полчаса, накрывшись полотенцем, дышишь. С 6 до 13-ти я активно занималась бальными танцами: часто выступала на новогодних елках, участвовала в конкурсах. Каждое выступление подразумевало подкрученные щипцами и залаченные насмерть волосы и интенсивный макияж с тушью, накладными ресницами, тенями, помадой, румянами и бронзантом. Словом, пока мои ровесницы тайком таскали мамину косметику, у меня была своя собственная китайская косметичка-распашонка «все в одном», и мама с удовольствием меня раскрашивала под большого артиста.
В середине 90-х начали появляться модные европейские марки Rimmel, Nivea, Pupa — денег на это по-прежнему не было, но интерес к ним был. Поэтому пару раз в неделю мы с подружками совершали обход районных магазинов и палаток и подолгу дышали на витрины, тыкая пальцами в красивые баночки с лаками, тенями и помадами. Продавщицы отчего-то нас даже не гоняли, просто молча протирали витрины после нашего ухода.

Из ярких детских впечатлений: очень мне в детстве в душу запали цветные туши для волос, они были в моде какие-то полгода, потом пропали. Я до сих пор жалею, что у меня такой не было. Первый парфюм появился у меня классе в седьмом, это был парфюмированный дезодорант Spice up your life со Spice Girls на флаконе. Он отвратительно резко пах, зато был страшно модный. Родственники потерпели пару месяцев и подарили мне какую-то взрослую туалетную воду. Еще, пока взрослые тетеньки красили ногти перламутровыми лаками, мы с ума сходили по палитре лаков Kiki, они были непередаваемо ужасные по качеству: ногти желтели мгновенно, но тогда нас мало интересовало качество косметики.

аня хрусталева-гехт
контент-директор журнала SNC и партнёр интернет-магазина You Need It

Воспоминания о моей первой косметике обрывочны и расплывчаты. Помню любимые мамины духи, J'adore в их самой первой инкарнации, — невероятно модная и крутая вещь по меркам середины 1990-х. Брызгалась украдкой, да. Помню немыслимое количество духов папиных — от голубеньких таких Davidoff до Armani в матовой бутылочке, все они стояли на зеркальной полочке и очень красиво бликовали, игра бликов эта меня всегда бесконечно завораживала, больше скажу — мне эта зеркальная полочка всегда казалась почему-то признаком какого-то непоколебимого ничем благополучия, сытости, роскоши, что, разумеется, на деле было совершенно не так.

Помню классический крем Nivea в жестяной синей банке, меня им всегда мазали всякий раз, когда я возвращалась с горки (была у нас за домом ледяная горка, мы там испытывали себя на прочность всеми возможными способами) или из леса (в лесу было и есть секретное кладбище домашних животных, в моем детстве — аттракцион покруче любого диснейлендского, извините). Помню, что монополия на зеркальную, опять-таки, стоечку (она же стеллажик в ванной) принадлежала итальянскому фитобренду L'Erbolario, упаковку они делали просто космической красоты, кстати, что с ними сейчас? Помню, что я мечтала о наборе детской косметики для девочек «Маленькая фея» — пластиковый такой конвертик в блесточках с шампунем, кондиком и ароматизированным мылом внутри, и когда бабушка с дедушкой мне его торжественно вручили, счастью не было предела! Помню, что он стоил целых 180 рублей! Помню, как перед дискотеками мы с девочками на полтос покупали три или два шариковых глиттера, обмазывались ими с ног до головы и в полной уверенности в собственной неотразимости шли, говоря языком моей школьной юности, кадрить парней. И ведь кадрили же…

Подарить однокласснице на день рождения помаду или тени Ruby Rose — это было круто! А мне на день рождения лучшая подруга привезла из Дубая многоступенчатый набор Pupa в виде пузатого ангела. Это было просто пипец как круто! Вспоминаю и обливаюсь слезами умиления: куда ушла эта чистота и наивность? Впрочем, было бы странно, если бы в 15 лет меня настораживал бы состав «блестки 100%». Те, у кого детство выпало на 1990-е, — самые счастливые люди, было весело и круто! А настоящий взрослый — и поэтому невероятно драматичный — роман с косметикой у меня начался много позже, в седьмом классе — вместе с первыми прыщами и первым «Клерасилом», с помощью которого я по дурости пыталась от них избавиться.

Ника Махлина
выпускающий редактор отдела разработки цифровых изданий Condé Nast Russia

Декоративная косметика в устах моей семьи была украшением приподъездных лавочек. То есть компенсировала Василисе с восьмого этажа отсутствие мозга, а Лене с первого — фантомную грудь. Поэтому любое касание лица чем-то, что не мыло, приравнивалось к признанию собственных недостатков. Так я и считала, пока с подарком не явилась двоюродная сестра из Норвегии — с новейшей, еще не дошедшей до нашего двора, технологией: двухсторонней тушью Bourjois. Одна щеточка — белая, другая — черная. Поочередно обработав ими один глаз, я отправилась за иголкой — прорядить слипшиеся ресницы. Причем слиплись верхние с верхними, нижние с нижними и верхние с нижними; открываться мог только один, не тронутый «революцией», глаз. Когда и его макияж был закончен, пальцы от укалывания кровоточили, а спина ныла от необходимости нагибаться к зеркалу. Но я, душевно довольная избавлением от косметической девственности, пощеголяла в школу: впервые в жизни с накрашенными ресницами — накрашенными белым по черному.

Татьяна Никонова
автор секс-блога Nikonova.online

Большую часть юности я проходила с голым лицом, совершенно не задумываясь о косметике, но иногда журнал «Работница» приносил схему макияжа «Ламбада», или еще что-то прекрасное прорывалось, и хотелось накраситься как в последний раз. Это было начало 90-х, мы смотрели Beverly Hills 90210 и «Элен и ребята», заворачивали челки на круглую щетку и пытались изобразить на лице увиденное в сериале. Все знакомые в тот момент делились на два лагеря: сторонницы матовой коричневой помады и светлой перламутровой.

Я принадлежала к последнему. Розовую, лишавшую губы контура, презирала, поэтому пошла по самому радикальному пути: черный или коричневый (если удавалось раздобыть) контурный карандаш и белая перламутровая помада. Я была совершенно уверена, что если аккуратно растереть внутренний край линии контура и закрасить его перламутром, на выходе увижу обворожительные пухлые губы. Трудно сказать, каким образом я могла их разглядеть в получавшемся трупном фиолете, но самогипноз действовал.

Однажды мне подарили невероятную по моим меркам вещь — палетку с десятком различных помад и парой кисточек. Цвета можно было смешивать или использовать в чистом виде, например оранжевый, чем я и воспользовалась сразу, как только закончился белый перламутр. На улице встретила папу, узнал не сразу. Затем задумался и спросил, знаю ли я, что у меня на лице. Оказалось (внезапно), что цвета при электрическом свете и дневном смотрятся совсем по-разному. Оранжевый неон сделал кожу серой и пористой, самогипноз работать отказался. Палетку я забросила, и с тех пор губы не крашу практически никогда: просто нет привычки.

Ольга Чуракова
редактор Коммерсантъ-Online

Свое первое знакомство с косметикой я начала с блесков для губ. Помню, покупала их в большом количестве, очень нравилось, что у всех были разные вкусы, стоили они тоже какие-то копейки, поэтому терялись и приобретались чуть ли не каждый день. Марки были какие-то бюджетные и безымянные, с точки зрения функционала блески было абсолютно провальными и липкими (зато вкусными!). Самым первым брендовым блеском стал Dior адского розового цвета, с блестками. До сих пор помню, как после двух раз использования он растекся у меня в сумке, оставив свой шикарный розовый цвет на учебнике геометрии из библиотеки. Еще помню, что постоянно брала у бабушки красный лак для ногтей, Ruby Rose, по-моему (до сих пор кажется, что ногти такие слабые именно от него).

А потом появились Orly, и мы с подружками скупали их в маленьких версиях, чтобы можно было меняться. В школьные годы совсем не умела пользоваться тенями и подводкой для глаз, предпочитала им карандаши, а если нужен был какой-то серьезный раскрас, забегала к подружке, у которой была огромная палетка самых разных теней, настоящая акварель. Еще помню, какое разочарование испытала, купив первые брендовые туши Lancôme и Dior: по сравнению с Maybelline с зеленым колпачком они явно проигрывали, хотя я вообще тушью редко пользуюсь и в этом вопросе совсем не эксперт. Но до сих пор эту Maybelline иногда покупаю, это единственное, что осталось с того времени. Жаль, что в нашем детстве не было марки Benefit: если бы у меня была какая-нибудь племянница или сестренка, дарила бы, не задумываясь.

Аня Федорова
ведущая Prime Time Russia

Ну что, лосьон для лица в розовом флаконе из несуществующего уже магазина «Хозтовары» на улице Россолимо, давно я тебя не вспоминала. Он так и назывался: «Лосьон для лица» — и совершенно не был мне нужен в одиннадцать лет, но сами понимаете, страшно хотелось. Я его выливала на разноцветные ватные шарики (почему их больше нигде не видно?) и самозабвенно мазала себе на лицо. Потом красила его акварелью. И волосы тоже. Акварелью, зеленкой и маркерами. А потом появилась тушь для волос Dior, помнит кто-нибудь? Мне мама подарила, я была невероятно счастлива. Одна была Dior (синяя!), а остальные какие-то китайские подделки. Все это великолепно сочеталось с голубым блеском для губ L’Oreal. Я его наносила толстенным слоем, чтобы он был совсем голубым, а не просто прозрачным. До сих пор помню его сладковатый запах и вкус. А вот до туши, в период акварели и маркеров, жизнь пахла дезодорантом Impulse и была окрашена в яркие цвета флаконов. «У тебя какой „Импульс“?» — «Фиолетовый. А у тебя?» — «У меня оранжевый». Они все одинаково отвратительно пахли. Были еще лаки для ногтей из пешеходного перехода на Арбате: кислотные, с блестками, еще был очень красивый синий Maybelline, похожий на звездное небо (правда, был из хозяйственного магазина военного общежития Академии Фрунзе).

Саша Боярская
амбассадор компании Nike

Когда я только начала вообще думать про то, как я выгляжу — это было не мое собственное взросление или осознание себя как девушки, а скорее то, что одноклассницы начали носить лифчики и красить ресницы, — денег, конечно, не было, и просить у мамы что-то подобное тоже казалось дичайшим. Я нашла какую-то ее старую косметичку, куда она, наверное, складывала косметику, которую жалко было выбрасывать.

Выбрасывать в те времена жалко было вообще всю косметику, по крайней мере маме. Это были темно-коричневые помады с маленькими блестками, невнятного цвета тени, про которые и не скажешь, серые они или сиреневые. Были там и нетронутые кругляши пудры Lancôme с розой. Я помню, как пробовала что-то всем этим изобразить на лице, но это была провальная затея: и сама косметика мне не подходила, и пользоваться ею я не умела. Дальше случались мимолетные подарки маминых подруг из мира женских журналов: мама работала фотографом. Серебряные тени и духи Jeans Tru Trussardi по непонятной причине оставались со мной еще много лет. Сама я косметику начала покупать только пару лет назад, после того как стала счастливой обладательницей всей первой коллекции косметики Dolce & Gabbana, когда работала на съемках рекламы со Скарлетт Йоханссон. Только в этот момент меня наконец осенило, что мне идет красная помада, что румяна — хороший друг зимним утром и что тушь не должна быть старше шести месяцев. Неловко в этом признаваться, конечно.

Ксения Афанасьева
редактор сайта Newrunners.ru

Когда я слышу слова «моя первая косметика», сразу вспоминаю рекламу «Маленькой феи», которую крутили по телевизору в моем детстве. Кажется, без этой феи не обошлось, но самая первая косметика, которую я вообще могу вспомнить, — это турецкий косметический набор, который моя бабушка приобрела у соседей-поляков, привозивших товары на продажу, и детский крем «Тик-Так» в алюминиевом тюбике. Его запах я помню до сих пор, и он крепко ассоциируется с детством, ведь лет до 15 этот крем был для меня универсальным средством: и для лица, и для рук. Для тела мне в этом возрасте ничего не было нужно.

Косметический набор, разумеется, покупался не для меня, но я была его самым большим поклонником. Когда никого не было дома, доставала из коробки, снимала прозрачную пластиковую крышку и любовалась, даже не пытаясь краситься. Эта привычка осталась у меня до сих пор: мне очень нравится бывать в магазинах косметики, но я редко что-то покупаю, а если и совершаю покупку, то пользуюсь пару раз. В наборе мечты, запавшем в мою память, была внушительная палетка теней, три оттенка румян, блески для губ и кисточки для нанесения всего этого. Трудно сказать, пользовался ли им кто-нибудь вообще: возможно, держали для особого случая. Другие артефакты моего детства — фиолетовые помады моей бабушки, ее перламутровые лаки для ногтей, одеколон в красивом флаконе, пудра в картонной коробке — целый мир для изучения. Собственного я пока не создала. У меня есть одна тушь — и все.

Елена Стафьева
журналист

Я успела походить в школу при советской власти, и моим первым кремом был крем для рук «Балет» московской фабрики «Свобода», еще был крем «Каре», кажется, ленинградской фабрики «Северное сияние», и крем «Норка», который, насколько я понимаю, производился в кооперации с советской пушной промышленностью. Кажется, все это, даже крем «Норка», выпускается до сих пор — бог знает, кто владеет торговыми марками, но они есть. Что же касается «уходовых средств», как их называют сейчас, для лица, то это были лосьоны и кремы, которые делали в обычной советской аптеке по рецепту врача-косметолога, и они неплохо справлялись со всякими подростковыми проблемами.

Первой декоративной косметикой была итальянская Pupa — такие красные тюбики с помадой и футляры с палетками. Палетка Pupa казалась таким сокровищем, что часть теней и румян у меня так и засохли нетронутыми. А тени из первого гумовского салона Estée Lauder, который работал как режимный объект, по пропускам, до сих пор хранятся где-то дома у моих родителей — как реликт. Я отлично помню свои первые духи, Miss Dior — муж подарил их нашей соседке, а она продала их моей маме, потому что они ей не понравились. Маме они тоже как-то не очень приглянулись, и она отдала их мне, и я радостно поливалась духами Miss Dior, отправляясь в школу, причем это были именно духи. Я росла в городе Тольятти, где градообразующим производством был, конечно, ВАЗ — и вот там в ранние 90-е появилось Управление рабочего снабжения и магазины при нем, где по спецталонам, опять же, продавали всякую галантерею — вот на что шла заработанная валюта, — и в том числе всю импортную парфюмерную классику: Climat, Magie Noire, J'ai Ose и пр. Сейчас все это в виде винтажных духов 20-25-летней давности стоит, кстати, десятки тысяч — дороже любых нишевых и дизайнерских ароматов.

Даша Яструбицкая
администратор Ping Pong Club Moscow

Пока между уроками одноклассницы обсуждали прыщи и косметику «Пропеллер», а мальчики общались только на тему сисек тех же самых одноклассниц, мне определенно было нечем заняться. У меня не было ни того, ни другого. Зато имелась куча подружек, каждодневно мучающихся вопросом маскировки следов стремительного полового созревания. Сам черт не знает, что творится в голове у 14-летней школьницы, которая яростно желает выглядеть лучше (и старше), чем она есть.

Тогда меня первый раз сняли для какого-то тинейджерского журнала. Там был такой телочий мэйк , что мама меня не узнала, посмеялась и вдобавок назвала «восточной принцессой», что мне совершенно не понравилось. Но так жутко хотелось быть как все. А краситься я не умела (чего уж там — и сейчас не умею). Поэтому был выбран курс на «натюрэль».

100% отроческий краш — PUPA. Думаю, компания серьезно обогатилась в тот период только за мой счет. Надо отдать дизайнерам марки должное: оформление продукции манило меня больше, чем содержание. Я неистово скупала розовые румяна и персиковые блески для губ зачастую только из-за тюбиков. Там были какие-то бабочки, котики, мишки, матрешки и даже гейши. Пределом мечтаний были большие фирменные наборы. Как сейчас помню: красно-серебряный кит в форме сердца с несколькими уровнями палеток — и вот я уже почти элита средней школы, и старшеклассницы расчмокиваются со мной во время большой перемены. 

По идее, все это буйство блесток PUPA должно было превратить меня в эдакую светящуюся изнутри и подрумяненную снаружи юную нимфу с легким блеском на губах.